Оставьте её в роддоме, наставляли родственники.
Зачем ты её, вообще, забирала? вопрошал я, указывая на крохотную новорожденную в кроватке. Тебе ведь ясно сказали диагноз!
Как можно так? Ты понимаешь, во что ввязываешься?
Девочка, названная мной Алёша, отличалась от того, что о ней думали все: и я, и мой брат, и вся семья. Даже её мать Надя, бабушка Варвара, громко воскликнула:
Ну зачем, Алёна? Родишь себе ещё! Какую травму ты себе причинишь! Держи ношу, чтобы не падать, доченька!
Говорили, что она долго не продержится.
Да, сказали. Предложили оставить ребёнка в роддоме это было естественно, ведь не всем родителям хватит сил пережить такой шок. Обычные мамы иногда оставляют и здоровых детей, а вот больных
Крошка даже не плакала: у неё были синюшные губки и кончики пальцев в медицине это называют акроцианозом. У девочки диагностировали врождённый порок сердца средней тяжести дефект межжелудочковой перегородки: жить можно, но очень трудно.
Доктор так сказал, и тогда я захотел забрать Алёшу домой: ведь в вопросах ребёнка решающее слово всегда за матерью.
С того момента всё изменилось. Мой «любящий» муж и отец почти сразу отвернулся, когда понял, что я не собираюсь отказываться от дочери. Последний крикнул, что если я передумаю, он может и вернётся, но если я хочу строить жизнь с ним, то стоит поторопиться.
Моя любовь к Саше была сильной, но я не виню мужа: не каждый может принести себя в жертву, а в нашем случае это было необходимо.
Муж всётаки приехал за Алёшей, но без букетов и шаров зачем радоваться? Бабушки с обеих сторон сразу сказали: оставляй её в роддоме, нам эта «моральная» нагрузка не нужна.
Я попытался понять позицию родственников и мужа, но у меня не получалось: хотя бы маленький букетик можно было бы принести? Никто не поддержал меня, кроме одного человека моего школьного друга, влюблённого в меня с детства, Михаила Коростылёва.
Мы давно почти не разговаривали: Саша говорил:
Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, не вешай мне лапши на уши! Я никогда не поверю, что у вас было чтото!
Миша и я смирились, но я часто вспоминал своего другашутника из простой семьи, которому не понравилась моя мама Надя.
Александр, наоборот, был надёжным парнем: после колледжа работает на заводе, где внедряют новые ИТтехнологии. Миша оператор на том же заводе, доволен своей работой.
Знаешь, Алёна, говорил он, меня повысили, может, мама разрешит тебе выйти за меня?
Я надеялся, что если мама даст добро, то Алёша станет моей женой. Дружба со временем превратилась у меня в любовь, и я уже был влюблён в Сашу интеллигентного парня из хорошей семьи, одобренного мамой.
Вот это я понимаю не стыдно показывать подругам! Не то, что твой простой поклонник! возмущалась мама.
Мне было непонятно, зачем показывать своего избранника подругам, но я рада была, что мать одобрила мой выбор. Иначе бы возникли проблемы: властная дама всегда добивается своего, давит и шла напролом.
Именно так и случилось, когда дочь пошла против её воли и не написала отказное письмо.
Как ты посмела ослушаться, дитя? С этого момента у меня нет дочери! И не смей приходить ко мне со своим
В итоге я привёз Алёшу из роддома, и она оказалась в положении, напоминающем фильм «Москва слёз и улыбок», но с одной разницей: у нашей девочки серьёзная патология, и быстро перейти из плохой реальности в хорошую, как в кино, не получится.
Когда я согласился на всё, не думал, что сразу отвернутся все: муж, обе мамы, папа, остальные.
Вся родня поддержала Надю:
Ты что, совсем сошла с ума? Всё время хочешь проблем? Отнеси её обратно, пока ты не привыкла! Саша сразу вернётся!
Мой муж, хоть и был в полном восторге от меня, в тот же день ушёл, привёз вещи домой, а квартира осталась моей.
Алёша осталась одна со мной и больной девочкой, а будущее в розовой детской казалось мрачным. Саша сам наклеил обои: «У моей дочери будет всё самое лучшее!»
Розовая детская была, белая мебель тоже, но будущее Алёши было туманным. Слёз не было только эмоции. Я позвонил Миши, с которым почти потерял связь: «Ты ещё помнишь, брат?». Муж был против, да и я был против.
Миша, понимая абсурдность происходящего, пришёл в нашу квартиру, принес чай с молоком, схватил сумку и отправился в магазин за всем, что нужно младенцу. Кроватка была перенесена в соседнюю комнату, чтобы я мог спать рядом с ней.
Я упал в обморок от усталости, но Миша поддержал меня: «Не переживай, Алёна, я за ней присмотрю». Когда я проснулся, памперс уже был заменён, на кухне кипел бульон, Миша дремал рядом со спящей Алёшей, а я лежал на другой стороне двуспальной кровати.
Меня охватило странное спокойствие, уверенность, что всё будет хорошо: мы втроём начали постепенно выкарабкиваться. Миша приходил каждый день, помогал и физически, и деньгами: лечение девочки требовало средств, поэтому я стал платить ей зарплату в рублях, а также нанял няню на несколько часов в день.
Вечерами Миша гулял с Алёшей, помогал её купать я бы сам не справился. Ни муж, ни мама не звонили.
Через полтора месяца пришёл за вещами Саша:
Я знал, что ты меня предал Дети у нас в роду не бывают дефектными! Не звоните моей матери! И на алименты не надейтесь!
Я уже давно не рассчитывал на алименты.
Тогда Михаил оттолкнул крикунапрограммиста и выгнал его из дома:
Вали отсюда, программист!
Саша ушёл, а я подала на развод. Однако уклониться от алиментов биологическому отцу всётаки не удалось.
Время шло, лечение Алёши дало результаты она начала понемногу розоветь. Радикальное улучшение ожидало операцию, дату которой уже назначили.
Миша оставался рядом, и я попросил его остаться, но уже не из благодарности, а потому что он стал мне нужен не только как помощник.
Операцию провели успешно, послеоперационный период прошёл без осложнений, началась реабилитация.
Девочка пошла в школу, её отправили в студию фольклора, где она прекрасно пела народные песни, у неё оказался абсолютный слух.
К тому времени у меня появился собственный блог, который я завёл по совету Миши. Он говорил:
Ты, Алёна, умница! Фоткай Лену, подписывай интереснее, выкладывай регулярно!
Люди начали активно смотреть, интересоваться простой жизнью выздоровевшей девочки, её увлечениями, радостями. Видео с её песнями набирали всё больше подписчиков, а конкурсы приносили победы.
Отношения с мамой Надей оставались холодными: она так и не простила дочери неповиновения, а внучка её не интересовала ни больная, ни здоровая.
Первая позвонила бывшая свекровь после победы на конкурсе:
Алёна, как же девочка похожа на моего Сашу! Мы с ним удивились!
Потом позвонил бывший муж:
Прости, я тогда погорячился. Может, сходим куданибудь вместе с Леной? Я могу общаться со своей дочерью!
Конечно, Саша! Но нужно, чтобы и твоя дочь тоже захотела!
Тринадцатилетняя Лена, зная о наличии у неё двух отцов, ответила:
Зачем? Я его почти не знаю, мамочка! О чём мы будем говорить?
В итоге всё закончилось тем, что я, Миша и Алёша продолжали жить вместе, поддерживая друг друга. Мы стали семьёй, где каждый нашёл своё место, а любовь, несмотря на всё, осталась живой.
