Мой муж ушёл к другой женщине, оставив меня одну с четырьмя детьми и горой долгов. Вскоре судьба преподнесла мне подарок, о котором я и мечтать не смела.
Я больше так не могу, Анья, сказал он, бросив связку ключей на стол, и мука разлетелась, как снег.
Я замерла, держала тесто в руках. Дети в соседней комнате мгновенно замолчали, будто предчувствуя надвигающуюся бурю. Я пыталась сохранять спокойствие, хотя сердце билось в горле. Проявлять страх было запрещено. Покато я справлялась.
Что происходит? голос предательски дрожал, несмотря на усилия выглядеть невозмутимо.
Сергей посмотрел на меня сквозь пустоту, холодный и отстранённый взгляд стал его постоянной маской. Я уже не была его женой, не была человеком лишь помехой.
Хватит! крикнул он. Эта работа, этот дом, долги до потолка! И ты всё время играешь с тестом!
Я медленно отложила скалку, вытерла руки о запачканный вареньем фартук. В такие моменты мелочи становятся очевидными: каждый кристалл сахара, каждый лист обоев, каждая морщина на его лице. Всё выглядело предельно ясно.
Сергей налил себе глоток воды из бутылки, выпил её залпом. Его пальцы, пропитанные ароматом леса, оставили след на стекле. В голове мелькнула безумная мысль: завтра уберу это пятно.
Он молчал несколько минут, а потом тихо произнёс:
У меня есть ещё одна. В соседнем посёлке. Её зовут Марина.
В доме стало душно, почти невыносимо. Я почувствовала, как меня задушивает собственный уют. Сердце сжалось.
Мы уже шесть месяцев встречаемся, продолжал он, глядя в окно. Она молода, без детей, без долгов. Каждое её слово было ударом в грудь. По пунктам складывалась картина: я лишь куча долгов и детей, а он уже не задавался вопросом, люблю ли я его. Я уже не знала, что ответить; эти годы были скорее привычкой, чем чувством.
Я ухожу. Завтра. Чемоданы уже готовы.
Он указал на вход, где я наконец заметила большую спортивную сумку. Как я её не видела раньше? Так же, как не замечала все сигналы: задержки, скрытые сообщения, его отстранённость от детей.
А дети? А дом? Ипотека оформлена на меня, но мы её платим вместе
Всё будет в порядке. И ты тоже, повторил он фразы, которые слышал тысячу раз. Ты всегда справлялась.
Из полузакрытой двери вышла Даша, худенькая и бледная в большом футболке, за ней спрятался Саша. Их глаза были широко раскрыты, полные несправедливого сознания для малышей.
Разговор был коротким и резким. Сергей даже не попытался смягчить правду. Всё было жёстко, неловко, как весенний снег, тающий под ногами.
Он ушёл без объятий, без прощания. Хлопок двери, скрип гравия под его шагами и всё. Оставились только мы четверо в доме, который теперь тяжёлым гнетом давил своей ипотекой, одиночеством и безответными вопросами.
Тимка спросил, злится ли папа. Самый маленький не понял. Но Милa, чуть постарше, уже предупредила: нас бросили.
Этой ночью я не сомкнула глаз. Лежала, уставившись в потолок, без боли и слёз, с единственным вопросом: как?
Как кормить четырёх детей? Как платить ипотеку, оформленную на меня до брака? «Так удобнее», говорил Сергей. Теперь эти «удобства» стали тяжёлым камнем на шее. Через два месяца Сергей не вернулся. Через неделю я получила анонимный звонок: он не вернет вещи и будет платить лишь минимальную алиментную пенсию. Крошки.
Соседи советовали продать дом и переехать к родителям. Но как уместиться в студию с четырьмя детьми? Моя мама живёт на скудную пенсию.
Ищут новую работу? Зачем? Я ушла из бухгалтерии пятнадцать лет назад. Сейчас могу пересчитать больше подгузников, чем баланс.
Банк выслал первое уведомление о просрочке. Ночью я считала. Считала. Считала
Моя зарплата минус лекарства, минус школьные книги, минус счета. И передо мной неделя, месяц, год. Минус еда, минус коммунальные услуги, минус школьный обед, минус лекарства, минус ипотека. Всё и всё сколько бы я ни старалась, этого никогда не хватало.
Утром Даша прошептала, что у Тимки температура. Грипп пришёл в самый плохой момент. Лекарств не осталось, на счёте осталось восемьсот рублей. До зарплаты оставалось семь дней вечность.
Тогда учительница Милы осторожно спросила: «Анна, уверена ли вы, что Милa завтракает перед школой? В классе она выглядит головокружённой». Моё сердце сжалось. Я обнаружила, что Милa тихо делила свой сэндвич с братом, чего я никогда не замечала. Мама года, хаха!
Ночью я села за стол с калькулятором, крутила цифры снова и снова. Числа не сходились, разбегались, как испуганные тараканы. Ноль плюс ноль плюс ноль только минусовые знаки.
Саша принес свой рисунок: дом с зелёной крышей.
Это будет наш новый дом, когда у нас появятся деньги, сказал он.
Я отвернулась, чтобы скрыть слёзы. Новое будущее? Какое будущее?..
На следующий день, когда я уже не могла встать с кровати, зазвонил звонок. Было слишком рано для гостей. Я открыла дверь, волосы растрепаны, глаза опухли.
На пороге стояла пожилая изящная женщина в сером шерстяном пальто и шелковой шляпке. Она взглянула на меня на мгновение и улыбнулась, будто узнала меня спустя тысячу лет.
Анна Сергеевна? спросила она мягким голосом. Я Ирина Петровна Волкова. Может, вы меня не помните Я вас помню.
Я нахмурилась. Фамилия звучала знакомо, но я не могла её поместить.
Двадцать лет назад вы спасли мне жизнь, сказала она. Я была главным бухгалтером на фабрике мебели на улице Фабричная. Вы тогда была молодой сотрудницей отдела заработной платы. Однажды вы обнаружили ошибку в моих расчётах ошибку, которая не была вашей, но в которую меня бы хотели ввести. Вы остались до рассвета, проверяя документы, и доказали, что ошибка в новой программе. Никому ничего не сказали. Вы спасли мне должность, достоинство всё.
Я ничего не вспоминала. Действительно, тогда я делала сотни операций в день. Но она помнила.
Я шла по вашему следу все эти годы, продолжила она. Я знаю, что случилось с вашим мужем. Я знаю про ипотеку, про детей Я всё знаю. И теперь пришло моё время отплатить вам.
Она вынула из сумки плотный конверт и протянула мне.
Внутри договор о работе. Моей компании нужен главный бухгалтер. Зарплата в три раза больше, чем у вас была. Полный медицинский полис для вас и четырёх детей. Детский сад компании. И понизила голос ипотеку. Я её оплачу. До последнего рубля. Считайте это беспроцентным займом, который вам никогда не придётся возвращать.
У меня перехватило дыхание. Буквально.
Нет я не могу зашептала я.
Вы можете и должны, перебила она решительно. Потому что вы никогда ничего не просили в ответ. И потому что у меня теперь нет никого, кому я могла бы передать всё это, когда умру. Я хочу увидеть, как вы счастливы сейчас.
Через две недели я подписала договор. Через месяц ипотека была погашена. Дети стали есть три раза в день, не считая каждый копейку. У Тимки исчезла хроническая температура. Милa больше не кружилась в классе. Саша нарисовал ещё один дом с зелёной крышей и на этот раз в нём были мы все.
Год спустя, в субботу, Ирина Петровна пришла на чай. Дети обняли её, как бабушку. Пока они играли в саду, она взяла меня за руку.
Знаете, Анья? сказала она. Иногда жизнь отнимает всё, чтобы потом вернуть больше, чем вы когдалибо имели. Вы потеряли мужа а получили семью из пяти.
Я посмотрела в окно: Даша смеялась, качая Тимку на качелях, Милa и Саша бегали за мячом. Дом больше не давил на нас. Он обнимал.
А на кухне, на столе, стояла подноc с моими свежими булками. Они пахли ванилью, детством, будущим.
В конце концов, судьба не просто подарила мне подарок.
Она вернула мне всю жизнь.
Мой муж ушёл к другой, оставив меня с четырьмя детьми и океаном долгов. Вскоре судьба подарила мне неожиданное, о чём я и мечтать не посмела. — Я больше не могу так жить, Анна