Слушай, расскажу, как у меня в семье всё крутилось, будто в сериале.
Старшая дочь, Ольга Петровна, сама объявила приговор: «Больше я в мужьях не разглядываюсь». Характер её как горькая полынь, претензий к женихам столько, что к тридцати годам превратилась в настоящую мужененавистку. Настоящий кошмар для любого мужчины.
Приблуда, отмела она, как будто печатала это в голове. Младшая, Людмила, пухлая и весёлая, лишь одобрительно ухмыльнулась. Мама молчала, но её хмурое лицо говорило, что даже невестка ей не по вкусу. А что тут могло понравиться? Единственный сын, наш оплот и надежда, ушёл в армию, а вернувшись привёл домой свою жену. У неё ни отца, ни матери, ни денег ничегошеньки. Не знаю, в детдоме росла или по родне скиталась. Толя, наш сын, лишь отмахивается: «Не волнуйтесь, мам, скоро наживём своё». И кто же он привёз в семью? Может, воровка, аферистка в наше время такие не редкость.
С тех пор Варвара Никитична, наша тётка, почти не спит ночами. В полуглаза дремала, ожидая каверз от новоявленной невестки: когда она начнёт шарить по шкафам, какието ценности прятать. Дочери тоже подзуживают: «Мать, прячь ценные вещи, будь то шубы или золотишко, а то проснёмся в один прекрасный день без ничего!»
А Толя, бедняга, лишь крутится в догадках, кого в дом привёл! Где же у тебя глаза были? Ни кожи, ни рожи!
Но жить придётся, так что Мы учились Приблуду интегрировать в наш быт.
У нас дом большой, огород тридцать соток, три кабанчика в хлеву, птицы счёт не подводить. Работать тяжко, но Приблуда не жаловалась: и кормила, и убирала, и кабанчиков вела, и старалась угодить свекрови. Только если сердце мать не расположено, даже золотом дом выстелишь всё будет плохо. Нежеланной невестке, изнывая от досады, в первый же день отрезала:
Зови меня по имениотчеству, так будет проще. Дочери мои уже есть, а ты, как бы ни старалась, роднее их не станешь.
С тех пор Приблуда стала называться Варварой Никитичной. Мама же её никак не называла, просто говорила: «Надо чтото сделать». И всё. Не потакали. А золовки не давали нелюбой родственнице спуска.
Мать иногда вынуждена была удержать растерявшиеся дочери не из жалости к Приблуде, а чтобы порядок в доме сохранялся. Ведь ей всётаки удалось стать работягой: хваталась за всё, не была лентяйкой. Мама постепенно растаивала к ней.
Жизнь могла бы наладиться, но Толя сильно загулял.
Какой уж мужик выдержит, когда с утра до ночи в два голоса ему вешают: «на ком женился», «на ком женился». И тут Ольга познакомила его с подружкой, и всё завихрилось. Золовки радовались, мол, теперь эта ненавистная Приблуда уберётся. Мама молчала, а Приблуда делала вид, что ничего не случилось, только глаза её стали печальны, словно осенние.
И вот, будто гром среди ясного неба, две новости: Приблуда ждёт ребёнка, а Толя с ней разводится.
Не могу так, сказала мама Толе. Я её в жёны тебе не сватала.
Но женился живи! Не кобелевай. Скоро будешь отцом, а если нарушишь семью, сгоню из дома. Шурка будет здесь жить.
Впервые мама назвала Приблуду по имени. Сестры замерли. Толя вспылил: «Я мужик, решать мне». Мама, поставив руки в бок, рассмеялась:
Какой ты мужик? Ты пока только штаны. Родишь ребёнка, вырастишь его, научишь умным, тогда и назовёшь себя мужиком!
Мама никогда не лопает словом в карман. А Толя всё в матушку.
Если задумал всё! Ушел из дома, а Шурка осталась. Через время родила девочку, назвала её Варёней. Мама, узнав, ничего не сказала, но радость её проблеснула в глазах.
Снаружи в доме всё осталось прежним, только Толя забыл дорогу домой и обиделся. Мама, конечно, переживала, но лица не показывала. Внучку полюбила, баловала подарками, сладостями. Шурке же, видимо, не простила, что через неё лишилась сына, но ни словом её не упрекала.
Прошло десять лет. Сестры вышли замуж, в большом доме остались лишь трое: мама, Шурка и Варёна. Толя завербовался и уехал на Севере с новой женой. К Шурке стал подбивать клинки один отставной военный серьёзный, постарше её, развёлся, оставил ей квартиру, а сам в общежитии живёт. Получает пенсию, выглядит надёжным женихом. Шурка тоже его полюбила, но куда её привести? К свекрови?
Объяснила ему всё, попросила прощения, а он, не будь дураком, пришёл к маме в гости:
Варвара Никитична, я люблю Шуру, без неё не могу.
Мама не моргнула.
Любишь, сказала, тогда живите вместе.
Потом добавила:
По квартире Варёню не отдам. Живите у меня, в моём доме.
И стали они жить вместе. Соседи обсудили, как «чокнутая» Варвара выгнала сына, а Приблуда приняла «халяву». Никто не смыл Варваре косточки, а она не обращала внимания на сплетни, держалась гордо, ничего не рассказывала о молодых, лишь молчала.
Шурка родила Катерину. И мама не могла радоваться своим внучкам, хотя какая Катерина? Вроде бы не её.
А потом случилось: Шурка тяжело заболела. Муж бросил, даже запил. Мама без лишних слов сняла все деньги с книжки и привезла её в Москву. Выписала лекарства, показывала врачам но не помогло.
Утром Шурка почувствовала лёгкость, попросила куриного бульона. Мама быстро заколола курицу, отварила. Когда принесла, Шурка не смогла его съесть и впервые заплакала. Мама, которой никогда не видели слёз, тоже заплакала:
Что ты, деточка, уходишь от меня, когда я тебя полюбила? Что ты делаешь?
Потом успокоилась, вытёрла слёзы и сказала:
Не волнуйся за детей, они не пропадут.
Больше не плакала, сидела рядом, держала Шурку за руку и тихо гладила, будто просила прощения за всё, что было между ними.
Через ещё десять лет Варёню собирали замуж. Пришли Ольга и Людмила, уже постаревшие, погорбатые, но без детей. Собирательная родня собрался. Толя приехал, но к тому времени с женой уже развёлся, пил крепко. Увидев, какая красавица стала Варёна, обрадовался, мол, не ожидал такой дочери. Когда узнал, что её папой называют чужого мужчину, обиделся и к маме стал с претензиями:
Ты виновата, что в дом чужого мужика пустила. Пусть убирается, нечего ему здесь делать. Я отец!
Мама ответила:
Нет, сын. Ты не отец. Как в молодости в штанах сидел, так и не вырос в мужика.
Сказала, как припечатала. Толя не вынес такого унижения, собрал вещички и опять отправился в путь. Варёна вышла замуж, родила сына, назвала его Александром в честь приёмного отца. А бабу Варю в прошлом году похоронили рядом с Шуркой.
Так они и живут рядом: невестка и свекровь, а между ними этой весной проросла берёзка. Откуда взялась непонятно. Ни кто её специально не сажал. Приблудилось ниоткуда. Может, прощальное «пока» от Шурки, а может, последнее «прости» от мамы.
