Саша, открывай, это я! Принесла свежих пирожков с капустой, как любит Димка!
Голос за дверью был звонким и настойчивым, будто в нём не было места сомнения. Ольга медленно вытерла руки полотенцем, бросив тяжёлый взгляд на мужа. Дмитрий сидел за столом, уставившись в остывший стакан чёрного кофе, словно в нём искал смысл своей творческой муки. Он не отреагировал на её визит, будто звонок был лишь шумом внешнего мира.
Открыв замок, Ольга надела вежливую улыбку. На пороге стояла Галина Петровна массивная женщина в крепком пальто, с проницательным взглядом и пакетом, издающим аромат домашней выпечки. Она не вошла, а будто всплыла в прихожей, неся с собой ауру неоспоримой правоты.
Привет, Васёк. Что ты такой бледный? Не выспался? спросила она, оглядывая квартиру. Димка где? На кухне? Я так и знала.
Не дожидаясь приглашения, Галина Петровна прошла в кухню. Её присутствие мгновенно нарушило стерильный порядок, к которому Ольга так привыкла. Кухня с блестящими стальными поверхностями и минимализмом казалась слишком холодной сценой для материнской заботы. Дмитрий, наконец, оторвал взгляд от чашки и лёгким кивком отдал привет, пытаясь скрыть улыбку.
Мам, привет. Что так рано?
Для мамы нет «слишком рано», сынок, провозгласила Галина Петровна, ставя пакет с пирожками на стол, будто флаг. Видела, ты похудел, осунулся. Пришла подкрепиться. Кушай, пока горячие.
Ольга поставила чайник на плиту. Каждый её жест был полон напряжения, будто актриса в давно заезженной пьесе. Она ощущала, что сейчас пойдёт обычный разговор о погоде, о здоровье родственников, о ценах на продукты. А потом, когда земля будет удобрена этой бытовой шелухой, Галина Петровна перейдёт к делу.
У тебя всегда всё чисто, Оля. Стерильно даже, заметила свекровь, проводя пальцем по столешнице. Только уюта маловато. Мужчине ведь тепло нужно, особенно в такой период.
Ольга наливала чай.
Чай будет? Чёрный или зелёный?
Чёрный, как обычно. Димка, хотя бы пирожок съешь. Горячий ещё. Сидишь без аппетита больно смотреть, пододвинула Галина Петровна тарелку к сыну.
Дмитрий вздохнул, взял пирожок, но не стал сразу откусывать. Он вертел его в руках, будто это был философский артефакт.
Не до пирожков сейчас, мам, сказал он, и в голосе прозвучал код.
Галина Петровна мгновенно сосредоточилась, её лицо приняло скорбнопонимающее выражение.
Видишь, Оля, он весь в себе, в поиске. Творческая натура не может идти по привычным дорожкам. Ему нужна поддержка, женская мудрость плечо, когда тяжело. Понять, принять
Галина говорила тихо, обволакивая слова как тёплым, но удушливым одеялом. Дмитрий слушал её, будто мученик, молча соглашаясь. Ольга разливала кипяток, и лёгкий пар над фарфором стал единственным живым явлением в комнате. Она дождалась паузы, посмотрела в глаза свекрови. Пауза затянулась, и голос Галины стал железным.
Оля, Димка сейчас в трудном поиске, ты должна его поддержать
Эти слова стали выстрелом. Ольга поставила чайник на подставку звук пластика был сухим и резким, как выстрел. Она повернулась, улыбка исчезла. Взгляд её стал холодным, устремлённым в лицо Галины. Дмитрий невольно сжал плечи, чувствуя изменение атмосферы.
Галина Петровна, оставьте «Оля», голос Ольги был ровным, без эмоций, и звучал угрожающе. Ваш сын сорокалетний мужчина, а не потерявшийся щенок, которого нужно растить. Я уже всё ему ясно объяснила, без ваших намеков. Либо он завтра идёт на любую работу, хоть грузчиком, хоть курьером, либо собирает вещи и едет к вам.
Галина Петровна вытянула лицо, её маска сочувствия сползла, обнажив жёсткость.
Да как ты
Именно так, перебила её Ольга, не повышая голоса. Вы его так выращивали, так и входите в положение. А я вышла замуж за партнёра, а не за венчурный проект без возврата. У меня нет места для вашего балласта.
Слово «балласт» повисло в воздухе. Дмитрий дернулся, будто его ударили, и нашёл голос.
Ольга, что ты говоришь при маме
Но ни одна из женщин не обратила на него внимания. Их словесный бой превратил его жалкий лепет в фоновый шум.
Я всегда знала, что в тебе нет сердца, прошипела Галина Петровна, её глаза сузились. Только калькулятор в голове. Деньги, деньги, деньги А душа? Ты понимаешь, что такое творческое выгорание? Это не лень! Это когда человек отдал себя работе и теперь нуждается в восстановлении. А ты с её собеседованиями! Хочешь, чтобы гений разносил пиццу?
Ольга коротко, беззвучно рассмеялась. Этот смех был страшнее крика.
Гений? Не смешите. У вашего сына нет тонкой души, а толстый слой инфантильности, который вы поливают уже сорок лет. Вы с детства кормили его пирожками, говорили, что он особенный и непонятный. Он вырос уверенным в своей особенности, но доказать её не может, кроме как надоедать кофе. Его «выгорание» случилось, когда попросили взять на себя ответственность.
Каждое слово было точным ударом. Ольга констатировала факты, а её холодная констатация унизила сильнее любой истерии.
Мой сын одарённый человек! воскликнула Галина, стукнув ладонью по столу, от чего чашки подпрыгнули. А ты меркантильная мегера, которой всё равно, что творится в его душе! Тебе лишь бы деньги в дом тащить!
Совершенно верно, спокойно согласилась Ольга. Мне плевать, что происходит в душе человека, который две недели лежит на диване, пока жена работает, чтобы платить за квартиру, в которой он и лежит. Так что не рассказывайте мне о женской мудрости. Вы уже её применили, и результат сидит за моим столом, не в состоянии сказать ни слова в свою защиту. Мне хватит. Допейте чай и забирайте своего искателя. Ему как раз нужен чемодан.
Слова о чемодане упали на стол, как капли кислоты, разъедая тонкую фасаду семейного приличия. Дмитрий, до этого лишь бледный силуэт, вдруг выпрямился. Он отодвинул пирожок, словно отрёкшись от последней привязанности к простым нуждам, и посмотрел на Ольгу не как муж на жену, а как пророк на заблудшую паству.
Ты никогда не понимала, начал он тихо, но с гулким пафосом. Ты всё время пыталась втиснуть меня в свою парадигму: работазарплатаотпуск. Ты видишь лишь поверхность, Оля, обёртку. А я говорю о сути, о эссенции!
Галина Петровна тут же ухватила слово.
Слышишь? Ты слышишь, что он говорит? Поняла ли ты хоть одно слово? Ему тесно в твоём мирке!
Но Дмитрий жестом прервал её.
Я не просто «уволился», как ты говоришь, он сделал шаг вперёд, в роль лектора. Я вышел из системы, которая превращает человека в винтик. Я ищу не «работу», а предназначение. Это требует времени, погружения, концентрации. Это внутренняя работа, духовный труд, гораздо сложнее, чем копировать бумаги в офисе с девяти до шести.
И что ты за эти две недели сделал? спросила Ольга с ледяным спокойствием. Открыл закон термодинамики, лёжа на диване? Или нашёл дзен, просматривая сериалы?
Вот! Вот оно! он поднял палец к потолку. Ты пытаешься измерить духовный капитал в рублях! Тебе не понять, что такое выгорание, когда истощаешь не тело, а душу! Я отдал корпорации лучшие годы, а взамен получил пустоту. И вместо того, чтобы помочь мне обрести силы, ты требуешь, чтобы я снова пошёл в это рабство! Ради чего? Ради новой модели телефона? Ради поездки на море, где такие же, как ты, фотографируют еду?
Именно! Ради этого! поддакнула Галина, вложив в слова всю матьярость. Она не понимает, сынок, что ты человек высокого полёта! Ей нужен не орёл, а рабочая лошадь!
Ольга слушала их дуэт, чувствуя, как внутри закипает тёмное холодное чувство. Она посмотрела на сорокалётнего мужчину с горящими глазами проповедника, на его мать с благоговейным взором, и всё сошлось в одну картину. Это был не спор, а столкновение со вселенной лжи, эгоизма и безответственности.
Галина Петровна, с чего вы взяли, что я должна содержать вашего сына? Он мой муж, он мужчина, он должен содержать меня, а не наоборот! Так что ваши «защиты» сына можете проваливать отсюда!
Эти слова взорвали кухню. На мгновение наступила абсолютная пустота, в которой, казалось, замерли даже частицы пыли в солнечном луче. Дмитрий замер с открытым ртом, его поза пророка превратилась в позу растерянного подростка. Галина Петровна побагривела, воздух вырвался из лёгких. Она хотела чтото крикнуть, но Ольга не дала ей шанса.
Она развернулась и, без спешки, покинула кухню. Дмитрий и Галина Петровна переглянулись: в их глазах смешались недоумение и тревога.
Через минуту Ольга вернулась, держась за тёмносиний чемодан на колёсиках тот, с которым они ездили в свадебное путешествие. Она поставила его посреди кухни, между столом и ошеломлённой парой, щёлкнула замками и распахнула крышку. Пустота внутри выглядела как символ окончательного решения.
Оля что ты делаешь? пролепетал Дмитрий, наконец нашедший голос.
Ольга не обратила на него внимание. Она подошла к шкафу, где висело его кашемировое пальто, и бросила его в чемодан.
Это для поиска себя в холодных реалиях, произнесла она ровным, металлическим голосом.
Затем достала из комода несколько выглаженных рубашек, один за другим бросила в чемодан.
А это для собеседований. На роль гения, мессии, духовного гуру.
Потом собрала его книги по саморазвитию, философии, бросила их сверху.
Это духовная пища! Её в пути будет много.
Галина Петровна, успокоившись, бросилась к ней.
Ты с ума сошла! Это же его вещи!
Были его. Теперь это ваш багаж, отрезала Ольга, не оборачиваясь. Она положила ноутбук в отдельный отсек.
Последними в чемодан полетели его туфли, глухо стуча, словно камни. Ольга захлопнула крышку, защёлкнула замки и, потянув ручку, подкатила чемодан к ногам Галины Петровны, остановив его в сантиметре от её ботинок.
Она выпрямилась, бросив холодный, пустой взгляд на обеих женщин.
Вы говорили, что ваш сын одарённый. Забирайте свой дар. Я им наелась. Оформляйте возврат производителю.
С этими словами Ольга вышла из кухни, оставив их одних: растерянного «гения», яростную мать и тяжёлый чемодан, как надгробный камень их разрушенной семейной жизни. В квартире воцарилась оглушительная тишина, которую уже никогда не нарушит их совместный быт.
