Разве я не могу решить? говорю я, и в голосе слышится: Вы от меня ни копейки не получите! тётка помужски замирает, когда я бросаю ладонь на стол.
Агния сидит на краю дивана, будто на натянутой проволоке. Под ней дорогая обивка, которую она сама выбрала, а та, что Елена Михайловна уже три месяца называет «рынковой безвкусностью». Василий же растянулся в кресле, скрестив одну ногу над другой, раскалывает семечки подсолнечника, хотя уже давно не в его возрасте, когда такое ещё простительно. Ему тридцать восемь, он отец двоих, а всё ещё хрустит семечки, как школьник на школьном дворе.
Ну, Агнушка, хмыкает Елена Михайловна, ставя на стол шумный котел борща, мы с Васей обсудили и решили: продать твою маленькую тачку. Ты же работаешь неподалёку, а Марина должна добираться до поликлиники. С тяжёлым животом ей нельзя ехать в маршрутке, верно?
«Обсудили», тихо парирует Агния. Как будто я только и делаю, что служу поводком, а они решают, куда меня вести.
Ты меня спрашивала? ровным голосом отвечает она, холодом в словах замораживая даже воду, фиксируя взгляд на тёще.
Что тут спрашивать? пробурчала старушка, наливая себе ещё борща. В нашей семье, если ктото в беде, все помогают. Я так воспитала сына. А ты всё только о себе думаешь…
Василий, не отрываясь от телефона, пробормотал:
Аня, Марина же беременна, сейчас ей тяжело Это не навсегда. Как только поправится, вернём ей всё назад.
Вернём? ухмыльнулась Агния. Поставите это в письменном виде? Или будет как та «кухонная» ссуда, которой твоя мама владеет уже пять лет «на долгосрочное хранение»?
Что ты за человек? вспыхнула Елена Михайловна. Я не твой враг! Я твоя мать! Тебе бы сама помогать, а не сидеть, как обиженная принцесса! Всё против тебя, всё несправедливо!
Агния встаёт. Нет криков, нет драмы. Просто конец. Долго она молчала, притворяясь, что не замечает, как «любящей» семьёй её кроют крылья. Не сказав ни слова, она направляется в спальню. В этот момент начинается хор:
Она злая? шепчет тётка, будто Агния глуха.
Аня, серьёзно? перебивает Василий. Не будьте такой строгой. Мама, наверное, не так имела в виду
Я говорила как мать! заявляет Елена Михайловна. Если она этого не поймёт, значит, она не из нашей семьи.
Через несколько минут Агния выходит с документами на машину, ставит их на стол.
Слушайте. Машина моя, зарегистрирована на меня. Квартиру, кстати, я унаследовала от бабушки у вас к ней никаких прав нет. Это мой единственный «вклад» в ваш вариант семьи.
Ты хочешь испортить всё изза куска металла? восклицает Елена Михайловна.
Нет изза тебя, отвечает Агния, кивнув. Изза твоего бесконечного контроля и твоей трусливой покорности, Васи.
Аня, подожди, стонет Василий, держась за голову. Мы лишь хотели помочь Марине
Тогда продайте свой гараж с 2003го «Лады», бросает Агния с резкой улыбкой. Точно сможете пользоваться такси не развалитесь.
Тётка ударяет ложкой по миске.
Ты не жена, а бизнесвумен. Всё, о чём ты думаешь, это собственность и бумаги. Нет сердца, нет совести.
А ты лишь любовь и сострадание? парирует Агния. Забавно, как всё это идёт в ущерб мне. Какой же у вас «благотворительный» дар!
Она уходит в ванную, запирает дверь и пытается успокоиться. Внутри дрожит не от страха, а от ярости.
Через пару часов Василий появляется в спальне без семечек, без телефона, без гордости.
Аня поговорим.
Уже поздно, Васёк. Поздно пить «Боржоми», когда твоя мама уже продала почки. Ты даже не сказал ни слова, когда обсуждалась моя машина. Что это было?
Я не хотел ссор
Ты всегда хочешь лишь тишины. И эта «тишина» всегда значит, что ты молчишь, пока я отказываюсь от прав, собственности и здравого смысла.
Василий тяжело выдыхает.
Давай поговорим завтра, как взрослые. Сядем, разберёмся. Не разгораемся.
Агния смотрит ему прямо в глаза.
Ты всё ещё мой мужчина, Васёк? Или ты уже давно сын своей мамы?
Он молчит.
Квартира пустует. Даже борщ остыл.
Утром Агния просыпается раньше обычного. Лучи солнца проникают в окно, будто знают, что сегодня решающий день. Василий храпит на кухонном диване, будто ничего не случилось. Как будто он только что выиграл спор о шторах, а не предал её маме.
Она наливает себе кофе, не ставя чашки друг на друга не из уважения, а из принципа. Шум это эмоция. Сегодня она сталь.
Хватит. Они не получат ни дюйма её жизни.
Елена Михайловна врывается на кухню в халате и сетке для волос, лицо в обвинениях.
Ну что, хозяйка квартиры, хмыкает она, как спала в своей правой площади?
Агния молча бросает в неё взгляд, такой острый, что если бы Елена Михайловна была умнее, то уже ушла бы. Но глупая смелость самая разрушительная.
Я думала, продолжает старушка, садясь за стол и протягивая Агнии чашку, может, ты просто не понимаешь, как работает семья. В моё время, если муж в затруднении, жена стоит за ним как камень. Ты же скорее «нотариус кладбища» считаешь, кто что получит.
Приятная метафора, спокойно отвечает Агния, отвоёвывая чашку. Только я не на кладбище, а в браке. Или была.
О, драма, фыркает тётка. Как в мыльной опере. Не считаешь, что ты перебарщиваешь, Анька?
В этот момент в комнату заползает Василий, чешет затылок в штанахспортинвентарях, которые Агния просила избавиться два года назад.
Мама, ты снова начинаешь? бормочет он.
И ты опять молчишь? клюёт Агния, оборачиваясь к нему. Нет, Васёк сейчас же. Выбирай. Сейчас же.
Не драматизируй, пробует казаться мудрым. Мы можем решить всё, как взрослые.
Тогда действуй как взрослый. Скажи: кто ты? Муж мой или продолжение кухни твоей мамы?
Елена Михайловна встаёт, голос её как лёд.
Сын, скажи откровенно: она важнее тебя, чем твоя мать? Я тебя вырастила. Кормилa. Вышла за неё. И так всё и есть?
Василий стоит, как осёл на перекрёстке, выбирая между двумя супермаркетами, имея лишь одну купонную карточку.
Агния подходит ближе.
Знаешь, что ранит больше всего? Не то, что ты меня не защищаешь. А то, что защищаешь их. И молчишь, будто ты даже не часть этого просто зритель. Как будто наш брак телешоу, а не жизнь.
Я не хотел войны бубнит он.
Это не война. Это бегство. Я ухожу. На самом деле ты уходишь.
Мы?
Агния открывает шкаф в прихожей, вытаскивает его сумку, бросает в неё его рубашки.
Пять минут. Иначе я начну выгонять вещи сама. Что важнее твоя мама или эта квартира? Оставь ключи на столе. И возьми борщ он её. Попробуй.
Василий смотрит на неё, как кот, глядящий в закрытый холодильник, надеясь, что ктото откроет.
Аня
Слишком поздно, Василий. Я уже не верю, что ты вырастешь. Сорок лет, а ты всё под юбкой. Мне не нужен такой сын, тем более такой муж.
Елена Михайловна грохочет дверью спальни, а затем возвращается с собственной сумкой, набитой таблетками от давления, советами и вечным: «В нашем доме так не делали».
Через пятнадцать минут они уходят. Агния стоит у двери, как после пожара. Запах борща, но ей хочется сигарету.
Она идёт на кухню, берёт бокал вина из шкафа, наливает себе. Смотрит в окно. Идёт дождь, как в кино.
И вдруг ей смешно. Она улыбается сначала уголками губ, потом вслух.
И нет, я не нотариус кладбища. Я хозяйка своей жизни. Наконецто.
