«Ты обуза, а не жена», выплюнула теща перед всей семьёй, пока я наливал чай, не подозревая, что именно я погасил её долги.
«Мишка, сынок, подай мне тот салат с креветками», прозвучало от Светланы Борисовны, словно она приветствовала победоносного полководца, вернувшегося с фронта. Голос её был мягок, почти мелодичен, но за ним скрывался приказ, от которого никто не смел отступить.
Мишутка, мой муж, мгновенно вскочил со стула, резко оттянув его, и ножки кресла пронзительно скользнули по полу. Он бросился к столу, оттесняя меня от остальных гостей, будто я могла помешать его роли преданного сына. Я слегка поправил позу, делая вид, что сосредоточен на стакане кваса, хотя в реальности наблюдал сцену холодным ироничным взглядом, который я давно выучил скрывать.
Так происходило каждый раз на семейных посиделках в течение года. Один и тот же ритуал: Миша герой, спаситель, опорный столп семьи. Я лишь женщина, стоящая в стороне, удобный аксессуар, обязанная наливать напитки, улыбаться над не смешными шутками и молчать, когда требуется.
Светлана Борисовна приняла чашу с салатом от сына со столь же великой торжественностью, как будто принимала награду после долгих переговоров. Она разместила блюдо в центре стола, как королева, воздвигнувшую себя на трон.
«Настоящий мужчина, опора семьи!» громко провозгласила она, оглядывая собравшихся родственников. «Не как те, кто умеет лишь флиртовать. Всё лежит на его плечах, он всё несёт».
Я притворился поправлять салфетку, скрывая выражение лица. «Его плечи» означали мои деньги те самые три миллиона рублей, которыми я тайно подкрыл провалы её бизнеса. Последний взнос заставлял руки Миши дрожать.
«Пусть думают, что это я», сказал он тогда. «Тогда маме будет проще принять. Ты же знаешь её взгляды на кормильцуженщину».
Я знал и согласился. Какая разница, кто получает медали, если семья спасена от позора и коллекторов? Тогда я думал, что это не имеет значения.
«Алина, почему ты замёрзла?» голоса тёщи вырвал меня из мыслей. «У дяди Вити пусто на тарелке. Положи ему мяса».
Я бесшумно подал ему блюдо. Дядя Витя улыбнулся застенчиво, но никто не решался спорить со Светланой Борисовной.
Продолжая обслуживать горячее, она говорила монолог, будто обращённый ко всем, но направленный прямо ко мне.
«Смотрю на вас, молодёжь, и диву даюсь. Мой Миша трудится без устали, как белка в колесе. И всё ради чего? Чтобы в доме был достаток, чтобы жена ничему не недоставала».
Она сделала паузу, позволяя словам утвердиться в умах слушателей.
«А какой в ответе? Где поддержка? Когда я была его возраста, я работала, вела дом, уже имела детей. А теперь? Они сидят на мужских плечах и ничего не дают».
Я поставил тарелку перед дядей Витой, руки слегка дрожали, но я заставил себя улыбнуться. Миша поймал мой взгляд, и в его глазах мелькнуло извинение, но он молчал, как и прежде.
Вечер шёл привычным ходом. Хвалят Мишу, обворачивая меня «жизненной мудростью». Я чувствовал себя экспонатом под стеклом, которым все измеряли и судили.
Когда настало время десерта, я пошёл за тортом на кухню, а Миша последовал за мной.
«Лин, не обижайся», прошептал он, закрывая дверь. «Мама просто она так счастлива за меня, что я её спас».
«Не обижаюсь, Мишка, я всё понимаю».
Но я уже не понимал. Игра скромной жены рядом с «героеммужем» задушила меня.
Мой стартап по разработке приложений, который все называли «милохобби», зарабатывал в три раза больше, чем зарплата начальника отдела. Я настаивал скрывать доход, чтобы никому не завидовать, чтобы Миша чувствовал себя комфортно. Он был доволен, а я нет.
Я вернулся в гостиную с тортом. Светлана Борисовна жаловалась двоюродному к «ценам».
«и скажи, как молодая семья может всё это откладывать? Никак! Пока муж не имеет мозгов на плечах. А если рядом не помощник, а дырка в бюджете, всё пропало».
Я начал нарезать торт.
От дальних родственников прозвучал вопрос:
«Света, почему ваша семья в этом году не поедет к морю? Миша так тяжело потрудился».
Теща скривила губы, бросив на меня взгляд, будто я отменила поездку. И, медленно, ядовито произнесла так, чтобы все услышали:
«Какое море? Ему нужен отдых от вечного бремени. Ты обуза, а не жена», бросила она в мою сторону. «Ты только знаешь, как жить за чужой счёт».
Нож в моей руке замёрз. Неловкая пауза прервана лишь кашлем дяди Вити. Все глаза устремились ко мне, ожидая реакции крика, слёз, резкой реплики.
Я медленно опустил нож на тарелку, поднял глаза на тёщу и улыбнулся холодной, пустой улыбкой.
«Какой кусок вам, Светлана Борисовна? С орехами или без?»
Она, явно не ожидавшая такого, моргнула. Не дожидаясь ответа, я отрезала ей самый большой и красивый кусок, поставила тарелку перед ней и спокойно продолжила обслуживать остальных, будто ничего не случилось.
Вечер закончился быстро, гости, чувствуя напряжение, один за другим ушли. В машине Миша включил знакомую песню.
«Лин, мама перестаралась, это бывает со всеми. Ты знаешь её характер».
«Знаю», ответил я, глядя в окно на мерцающие огни города. Голос звучал чужо и безжизненно.
«Она не так говорит. Просто волнуется за меня, что я устану».
«Да, конечно», кивнул я. «Волнения».
В голосе не было гнева, лишь усталое раздражение от того, что ему снова приходится быть буфером между двумя женщинами. Он не понял оскорбления, увидел лишь «черту характера» тёщи.
Последующие дни прошли в гнетущей тишине. Мы едва разговаривали. Я погрузился в работу, подписал новый контракт с иностранными инвесторами. Миша скользил по дому, как тень, обиженный моим молчанием.
Звонила теща. Миша долго разговаривал с ней на кухне, потом вошёл, где я сидел за ноутбуком.
«Лин, дело в том», начал он неуверенно.
Я снял очки и посмотрел на него.
«Мамина машина полностью разваливается. Представляешь, она чуть не попала в аварию, тормоза подвели».
Я молчал, ожидая продолжения.
« Поэтому я подумал Мы можем помочь ей, купить новую. Не самую дорогую, а надёжную, чтобы не переживать».
Он смотрел на меня с надеждой, той же, что был, когда просил помочь выплатить долги.
«Мы?», уточнила я, закрывая ноутбук.
«Да, мы. Я не справлюсь один, но вместе».
«Нет, Миша», сказал я громко, чтобы он услышал каждое слово. «Никак».
Он замёрз.
«Что ты имеешь в виду? Алёна, это же моя мама!»
«Она твоя мама. Значит, ты купишь ей машину своей зарплатой».
Миша посмотрел на меня, будто я говорила на неизвестном языке. В глазах смешались замешательство и гнев.
«Ты шутишь? Изза того, что она сказала тебе? Детка, я думал, ты выше этого!»
«Я выше, Миша. Так выше, что больше не позволю никому топтать меня ногами ни её, ни тебя. Банк закрыт, проект «Спасём семью» отменён».
Он схватил телефон и бросился на балкон, размахивая руками. Я слышал обрывки фраз: «полностью сошёл с ума!», «изза чепухи!», «да, конечно, приходите!». Я стоял, ждя.
Через сорок минут в дверь влетела Светлана Борисовна, врываясь без стука, готовая к бою. Миша следовал за ней, как слуга.
«Что происходит?», потребовала она у порога. «Алёна, зачем ты давишь моего сына? Он болен изза тебя!»
Я медленно повернулся к ней.
«Здравствуйте, Светлана Борисовна. Я никого не давлю, просто отказался купить вам новую машину».
«Что?!» она обернулась к Мише, потом обратно ко мне. «Отказаться помочь семье? После всего, что мой сын делает для вас?»
Это был момент, когда сцена была готова, а главные актёры на своих местах.
«И что же именно ваш сын делает для меня?», спросил я спокойно, глядя ей в глаза. «Он даже не погасил ваш бизнесный долг в три миллиона рублей в прошлом году».
Тёща замерла с открытым ртом. Миша побелел, как лист.
«О чём ты? Какие долги? Миша всё оплатил! Он сам мне сказал! Он меня спас!»
«Миша?», перевёл я взгляд на мужа, прижатого к стене. «Миша, расскажи маме, откуда у начальника отдела со зарплатой сто тысяч ты вдруг получил три миллиона? Ты что, банк грабил? Или сокровища нашёл?»
Он молчал, не в силах поднять глаза.
«Я скажу, откуда», продолжил я, голос становясь сильнее. «Эти деньги мои. Каждая копейка».
Заработанные моим «милым хобби», как вы любите назвать, моей ИТкомпанией, которую вы считаете пустяком.
Я покрывала ваши ошибки, спасая семью от позора, а в ответ получила ярлык «обуза».
Светлана Борисовна медленно опустилась на оттоманку в прихожей. Маска героической матери сползла, открыв замешательство и унижение.
Она глядела от меня к сынугерою, который оказался лжецом.
«Я согласилась на эту ложь ради Миши, чтобы не ранить его гордость. Чтобы он оставался вашим героем. Я думала, что делаю правильно. Ошиблась».
Я схватила сумку с ноутбуком со стула.
«Итак, Светлана Борисовна. Ваш сын купит вам машину, если сможет. Или вы сами. Научитесь решать проблемы без моего кошелька».
Я направилась к двери, Миша шагнул ко мне.
«Лин подожди»
«Нет», остановил я его у порога. «Хватит. Я была вам удобной слишком долго. Пора быть счастливым себе».
И я вышел, закрыв дверь. Не знал, куда иду, но впервые за долгое время чувствовал, что иду в правильном направлении.
Шесть месяцев спустя я стоял в своей новой квартире светлой, просторной, с огромными окнами, откуда открывался вид на деловой центр Москвы. Солнечный свет играл на паркетном полу, воздух пахнул свежей краской и кофе. Каждый элемент был моим: минималистичный диван, абстрактная картина, купленная на первой же аукционной продаже.
Развод прошёл удивительно гладко. Миша не спорил, словно у него вырвали хребет. Он был сломлен не моим уходом, а тем, что правда разрушила его образ героя.
Телефон на кухонном столе завибрировал. Сообщение от Миши. Они писали раз в неделю: сначала гневные выпады, потом жалостливые мольбы, теперь чтото между.
«Лин, всё понял. Я был неправ. Может, всё-таки поговорим? Мама тяжело болеет, постоянно плачет. Давит давление, винит меня и меня. Нам без тебя плохо».
Я отложил телефон, не отвечая. Я знал, что Светлана Борисовна не больна. Дядя Витя, единственный родственник, который после того вечера позвонил мне, иногда сообщал о ситуации.
Тёща не плакала она злилась. Злилась на сына, который не оправдал её надежд, на меня, осмелившегося открыто показать семейные грязные пятна, и на мир, который, по её мнению, несправедлив.
Машину они так и не купили. Теперь живут в её квартире, а по словам Вити атмосфера там мрачная: постоянные упрёки, денежные скандалы, взаимные обвинения. Герой и спасённая мать оказались двумя несчастными людьми, которые не могут позаботиться о себе, не говоря уже о друг друге.
Он так и не понял главное. Писал, что им «плохо без меня», но не потому, что скучали по мне, а потому, что не хватает моих денег, моей поддержки, той невидимой силы, что держала их мир на плаву, пока они сами восхваляли себя.
Тем временем мой бизнес взлетел. Контракт с зарубежными инвесторами принёс не только деньги, но и признание в узких кругах. Я наняла ещё пятерых разработчиков, арендовали стильный лофт под офис. Работала много, но эта работа радовала, а не раздражала.
Я больше не скрывала успехи, не называла их «милым хобби». Я владелица процветающей компании, и это было моим самым большим достижением.
Звонил мой заместитель.
«Алёна Игоревна, инвесторы подтвердили встречу в Китае через две недели. Хотят отметить запуск лично. Забронировать билеты?»
Я посмотрел в окно на город, раскинувшийся у моих ног, на безоблачное небо.
«Да, Кирилл, забронируй. И закажи отель с видом на море. Пора наконец отдохнуть».
