Сергей, ты шутишь? проскрипела я, пытаясь слышать в его голосе нотку шутки после длинного дня на заводе.
Людмила держала в руках тарелку, но не успела поставить её на сушку, а вода с керамики текла по полу, словно её и не замечала. За столом муж спокойно доедал котлету, будто бы обсуждал, какой ковёр купить в прихожей, а не судьбу нашего сына на ближайшие три месяца.
Без шуток, Люда, наконец сказал Сергей, отряхивая салфетку от губ. Я уже маме позвонил, она рада. Паша будет у неё к первому июня. Билеты купил сегодня в обед, плацкарт, нижняя купе, всё как надо.
Ты купил билеты без меня? Людмила медленно поставила тарелку, и звон посуды прозвучал, как выстрел. Мы же обсуждали это месяц назад! У Паши в июне лагерь по робототехнике, предоплата уже внесена, полгода он ждал!
Сергей поморщился, будто от зубной боли, и отодвинул пустую тарелку.
Роботы, компьютеры, гаджеты Люда, посмотри на него! Девять лет, а он такой бледный, как моль, и тяжёлый, как мышка в руке. Ему нужен мужской характер, свежий воздух, физический труд, а не сидеть в душном городе под кондиционером. Мама там одна, огород большой, забор давно покосился. Пусть помогает, будет полезно и бабушке.
Какая польза? Лёд в голосе Людмилы начал таять в яростную крику. Твоя мама живёт в глухой деревне, до ближайшей аптеки тридцать километров по грунтовой дороге! Вода из колодца, её надо час кипятить, иначе отравиться. Паша аллергик! Ты забыл, как в прошлом году мы его откашляли, когда он подул в траву в парке? Там цветение, сенокос, пыль!
Не выдумывай, отмахнулся Сергей, вставая. Я там вырос, здоров как лось. Аллергия от вашей стерильной городской жизни. Паше парного молока, босиком по росе, и всё уйдёт. Мама говорит, у неё теперь коза, молоко целебное.
Людмила села, чувствуя, как дрожат колени. Она хорошо знала Валентину Петровну женщину с закалённой душой, которая лечит ангину керосином, а раны подорожником, приговаривая: «Нас так растили, и выживаем».
Я не отпущу его, тихо, но решительно сказала Людмила. Не позволю тебе разрушать здоровье ребёнка ради ностальгии о деревенском детстве и экономии на лагере.
Сергей, уже подошедший к двери, резко развернулся, лицо помрачнело.
Экономия тут ни при чём! Да, деньги за лагерь можно вернуть, нам же сейчас машину ремонтировать. Но дело в принципе! Я отец, и я решил. Паша должен стать мужчиной, а не тепличным растением. Хватит твоей опеки. Он едет. Точка.
Он вышел, хлопнув дверью так, что стекла в серванте задрожали. В соседней комнате Паша беззаботно играл в приставку, не подозревая, что его лето с роботами только что превратилось в ссылку на огородные работы.
Людмила понимала, что криками тут ничего не спасёшь. На него явно влияла Валентина Петровна, которая в каждом разговоре жаловалась, что внука не видит, а «невестка парня испортила». Нужно было действовать хитрее.
Вечером, когда страсти утихли, я зашла в спальню. Сергей лежал с книгой, ни разу не глядя в мою сторону.
Хорошо, спокойно сказала я, садясь на край кровати. Я обдумала твои слова. Возможно, ты прав, свежий воздух ему не помешает.
Он удивлённо опустил книгу, ожидая продолжения скандала, а получил лишь улыбку.
Вот видишь, ты умница, Люда, самодовольно сказал он. Поймёшь, что так лучше.
Да, кивнула я. Но есть одно условие.
Какое?
Ты берёшь отпуск за свой счёт на две недели и едешь с ним, чтобы помочь бабушке и контролировать, как ребёнок переносит климат. Ты сам сказал, забор покосился, Паше девять, он сам забор поправить не сможет. Ты мужчина, покажи пример, научи держать молоток.
Сергей задумался.
Отпуск? У меня отчётный период, шеф не отпустит. Я думал просто отвезти, побуду день и всё.
Нет, Серёжа. Или ты ешь с Пашей две недели и отвечаешь за его здоровье, или он не едет. Я не дам свидетельство о рождении и спрячу вещи. Полицию можешь вызвать это моё последнее слово. Хочешь мужского воспитания воспитывай лично.
Он долго молчал, обдумывая. Наконец пробормотал:
Ладно, договорюсь на работе. Две недели, но потом я уеду, а он останется до августа.
Посмотрим, уклонилась я, скрывая победную улыбку.
Сборы напоминали эвакуацию. Я упаковывала чемодан Паши, будто отправляла его на Северный полюс. Половину места занимала аптечка: антигистаминные таблетки, капли, мази, ингалятор, сорбенты, пластыри.
Мам, зачем мне туда? нылил Паша, глядя на коробку с конструктором, которую запретили брать. Бабушка Валя заставляет пить пенки из молока! Меня тошнит! И интернет там не ловит!
Паш, это ненадолго, успокоила я, гладя его голову. Папа будет с тобой. Пойдём на рыбалку, к реке. Если что звони сразу. Я дал тебе второй телефон, спрячь в рюкзаке, заряженный.
На вокзале я провожала их, чувствуя тревогу и странное злорадство, глядя на Сергея с огромной сумкой для мамы и своим чемоданом.
Первые три дня я наслаждалась тишиной в квартире. Я вернула предоплату за лагерь, но деньги оставила себе интуиция подсказывала, они ещё пригодятся. Сергей посылал короткие сообщения: «Доехали, жарко, комары», а Паша молчал, и это меня больше всего волновало.
На четвёртый день позвонила Валентина Петровна.
Люда! Что ты мне подсунула? Не ест! Суп грибной сварила, жирный нос воротит! Пироги с капустой не хочет! Огурцы солёные откажет! Только хлеб грызёт и воду пьёт. Ты его избаловала своими йогуртами!
Валентина Петровна, у Паши диета, жирное нельзя, желчный пузырь слабый, я же Сергеймаму информировала, ответила я спокойно.
Какой список! Выкинула я бумажку! Мужик должен всё есть! И лень! Грядку полопал, а спина болит, солнце печёт. А ваш сын спит до обеда, говорит, стресс после работы, отсыпается. Кто забор будет чинить? Пушкин?
Я сдержала смех. План начинал работать.
Валентина Петровна, вы же хотели внука, так воспитывайте. Сергей поможет. Будьте с ним, пусть работает.
Вечером того же дня позвонил Сергей, голос уставший и раздражённый.
Люда, ты не представляешь, что тут творится. Жара тридцать градусов в тени, в доме духота, кондиционера нет, мухи жужжат как бомбардировщики. Мама с утра до ночи пилит: воду набирает, дрова колет, крышу поправляет. Я уже спину сорвал.
Бедненький, в моём голосе прозвучала поддельная сочувствие. Как там Паша?
Нормально сидит в шалаше, построил сам, с местными пацанами не общается. Мама ругает, что он дикий. Слушай, тут такое дело: у Паши пятна на руках, постоянно чихает.
Я ощутила, как сердце пропустило удар.
Какие пятна?
Красные, чешутся. Мама говорит, крапива обожгла или комары покусали. Намазала его сметаной.
Сметаной?! вскрикнула я. Дай ему антигистаминное! Сфотографируй и пришли!
Через минуту пришло фото: руки покрыты характерной крапивницей, глаза опухли. Я сразу позвонила.
Сергей, слушай внимательно. Это аллергия, скорее всего на траву или ту козу, про которую ты пел. Дай ему таблетку из синей упаковки и мазь с зелёной полосой. И не допускай «народных средств» от мамы! Если к утру не улучшится везём в районную больницу.
Ладно, но автобус к больнице раз в сутки! Машину я в гараж к дяде Мише поставил, он теперь в карбюраторе шарится
Ты отдал машину местному мастеру? я схватилась за голову. Если с ребёнком чтото случится, я приеду и разнесу эту деревню по бревнам!
Ночь прошла без сна, я металась по квартире, слушая каждый звонок телефона. Утром Паша позвонил сам, тихо рыдая.
Мам, забери меня, пожалуйста мне плохо. Бабушка ругает, что я чешусь, говорит, что я специально, чтобы не работать. Папа злой, орёт. Туалет на улице воняет, пауки огромные, боюсь туда идти. Болит живот
Слёзы навернулись в глаза.
Терпи, сынок, чутьчуть. Папа где?
Он с дядей Мишей на реку ушёл, «лечить нервы», с пивом.
Ах, «лечить нервы» прошептала я. Хорошо, Паша. Сбери вещи, тихо, чтобы бабушка не увидела.
Я повесила трубку и начала действовать. Не могло ждать, пока Сергей «выздоровеет». Открыла ноутбук, посмотрела расписание поездов: ближайший вечерний, но потом придётся на пересадку сутки в пути.
Звонила брату Олегу.
Олежка, привет. Нужно срочно помочь. Машина на ходу? Нужно проехать триста километров, спасать Пашу и, видимо, твоего зятяидиота.
Олег сразу согласился, и через час мы мчались по трассе. Дорога заняла пять часов, я репетировала гневные реплики, но реальность перевесила всё.
Когда машина Олега подкатила к покосившемуся забору дома Валентины Петровны, картина выглядела как живописный кадр: Сергей в одних трусах пытался прибить штакетник, гвозди гнулись, молоток бил мимо. Рядом стояла Валентина Петровна, руки в боках, комментируя каждое движение.
Кто так бьёт? Рукикрюки! Твой отец один ударом забивал! А ты, интеллигент, лишь кнопки нажимать умеешь!
На крыльце сидел Паша, ноги в зеленке, лицо опухло, глаза красные, он просто смотрел в одну точку.
Я выпрыгнула из машины, ещё не остановившись.
Паша!
Он обернулся, лицо исказилось от облегчения и слёз, бросился ко мне, обняв шею.
Мама! Ты приехала!
Сергей уронил молоток, его взгляд на меня, Олега и Пашу был полон страха и стыда.
Люда? Что ты тут делала? прохрипел он.
Я за сыном, Сергей. И за тобой, если ты ещё в состоянии ходить.
Валентина Петровна, увидев меня, сразу сменила гнев на сладкую улыбку.
Ой, Леночка! Гости! Мы же тут трудимся, отдыхаем! Забор чинм, Пашенька, обними бабушку, радость!
Не надо блинов, Валентина Петровна, резко возразила я, не отпуская сына. Мы уезжаем прямо сейчас.
Как уезжаете? раскрикнулась свекровь. Только приехали, неделю побыли! Паша уже окреп! Посмотрите, какой румяный!
Это не румянец, мам, бросил Сергей, это отёк!
Я вышла к Олегу, командуя собрать вещи. Паша, дрожа, держался за дверную ручку, боясь, что его забудут. Валентина Петровна пошла в огород, хлопнув дверью.
Мы выехали, в машине лишь мягкий шёпот кондиционера. Паша сразу уснул, положив голову на колено дяди Олега. Сергей сидел рядом со мной, глядя в окно на проносимые поля.
Прости меня, Лен, тихо сказал он, не поворачивая головы.
За что? спросила я, не отрывая взгляд от дороги.
За всё. За то, что не слушал. За то, что уперся в своё. За то, что поставил Пашу в опасность. Я хотел сделать его мужчиной, а сам вел себя как капризный ребёнок, желающий вернуть прошлое.
Я вздохнула, злость уже успокоилась, осталась лишь усталость.
Ты знаешь, мужское воспитание не заставлять ребёнка копать картошку под палящим солнцем и принуждать пить жирный суп. Это уметь признавать ошибку и защищать семью. Сегодня ты наконец это сделал.
Он повернулся ко мне.
Думаешь, ещё не поздно? Лагерь уже закрыт?
Места заняты, но есть вторая смена в июле.
Оплатим? Я возьму остаток отпуска и буду возить его туда и обратно, а по вечерам будем гулять в парке, где нет крапивы.
И туалет тёплый, добавил проснувшийся Паша из заднего сиденья.
Мы рассмеялись, напряжение последних дней окончательно спало.
Вернувшись в город, первым делом Пашу поставили в душ и намазали лечебным кремом. Затем заказали большую пиццу «вредную», но вкусную, городскую. Сергей обнял сына и посмотрел ролик про роботов на планшете. Я наблюдала из кухни, понимая, что отношения со свекровью теперь испорчены надолго, но наш сын и муж, наконец, нашли правильный приоритет.
Через неделю Сергей позвонил маме. Разговор был коротким: он перевёлОн признался, что теперь понимает, как важна семья, и пообещал больше не вмешиваться в их дела.
