Мой сын позвонил и сказал: «Папа, на прошлой неделе мы съехали в другой регион. Вероника сказала, что ей нужно отдельное жильё». Я замер на пять секунд, а потом ответил: «Всё в порядке, сын. Удачи». Положив трубку, я открыл ноутбук и выслал моему адвокату письмо с очень важным приложением. То, что случилось дальше, изменило всё.
В тот же день я слышал, как звонок телефона вибрирует на столе в кухне, где я готовил щёлканый окорок с картофельным пюре любимое блюдо моего внука Матвея. На экране высветилось имя Роман, и сердце пропустило удар. Прошло три недели с тех пор, как я его слышал.
«Папа, я звонил быстро, потому что уже выхожу», начал он, не спросив, как я. «Мы переехали в СанктПетербург на прошлой неделе. Вероника получила отличную работу в банке. И мы забыли тебе сказать. Ты же знаешь, как всё происходит быстро». Мы забыли тебе сказать, будто я соседка по квартире, а не мать, которая кормила его, когда у него была пневмония в семь лет, и продавала семейные драгоценности, чтобы оплатить его учёбу.
«Всё нормально, сын», ответил я, голосом спокойнее, чем ожидал. «Удачи в новом этапе». Я повесил, но в кухне повисло гнетущее молчание, будто бы воздух давил мне на грудь. Окрошка, пироги, вязаные игрушки Матвея в корзине у обеденного стола всё, что я готовил с любовью, вдруг стало будто бы надсмехом.
Я не заплакал. Не в тот момент.
Я прошёл в свою комнату, тяжёлые шаги будто бы отягощали меня тоннами, открыл ящик комода, достал ноутбук, который подарил мне Роман два года назад, сказав: «Чтобы ты была на связи, папа. Ты не молодеешь». Как ирония.
Я сел на край кровати, той же, что делил с Георгием 32 года, пока рак не отнял его. Пальцы дрожали, но я набрал адрес адвоката Петрова, того, кто оформлял завещание Георгия. Он помогал мне с наследством в центре Москвы, той квартирой, которая теперь стоила более 250млнрублей. Тот же участок, где восемь месяцев назад я согласилась, чтобы Роман и Вероника построили наш семейный дом.
Наш дом.
Какая насмешка.
Я написал короткое, без лишних эмоций письмо:
«Господин Петров, нужно начать процесс, о котором мы говорили на прошлой неделе. Прикладываю все документы. Пора действовать».
И вот пришёл самый важный вложенный файл тот, что я тайно собирала месяцами, пока они думали, что я просто сентиментальная старушка: фотографии, скриншоты, аудиозаписи, копии бумаг, которые я «подписала, не читая», по словам Вероники, банковские выписки, всё. Каждый унизительный момент, каждая ложь, каждый рубль, который они отняли.
Нажал отправить, закрыв ноутбук сухим щелчком, отзвуки которого эхом отразились в пустой комнате.
Потому что таков закон материнской судьбы: наступает момент, когда любовь встречается с достоинством, и нужно выбрать. Долгие годы я выбирала любовь. Проглатывала унижения. Закрывала глаза на неуважение. Обвиняла всё в том, что Вероника из сложной семьи, а Роман был в стрессе, а быть невесткой нелегко.
Эти оправдания спасали меня от правды: мой сын стал чужим, а я превратилась в мешок для их удобства.
Но тот звонок «мы забыли тебе сказать» стал последней каплей. Или, лучше сказать, молотком, разбившим стекло на тысячу осколков.
Я встал, вернулся на кухню и выключил плиту. Индейка могла подождать, а может, её и никто не будет есть. Всё равно. Главное, что впервые за четыре года, с тех пор как Вероника пришла в нашу жизнь, как тихий ураган, я принял решение. И теперь только я контролировал его.
Я посмотрел в окно: дети играли в футбол, сосед Петрович поливал цветы, соседка Марина подметала тротуар. Жизнь шла своим чередом для всех, кроме меня.
Я снова взял телефон, открыл последнее фото Романа со мной, когда ему было шесть, в парке Горького. Он обнимал мою шею, улыбка с искривлёнными зубами, полными нежности.
«Люблю тебя, папа», гласил месседж того дня, много лет назад.
Тот мальчик уже не существовал. И женщина, готовая на всё ради него, тоже исчезла. Иногда истинная любовь не вечность, а умение отпустить. А иногда отпустить значит бороться за то, что принадлежит тебе, пока они не отнимут всё, даже достоинство.
Я положил телефон в карман, вдохнул глубоко. Через 72 часа Роман получит юридическое уведомление, которое изменит всё. И тогда он поймёт, что забыть позвонить маме, что переехали, имеет последствия.
Потому что я ничего не забыл. Ничего.
Если эта история затронула вас или напомнила близкого, оставайтесь. Подписывайтесь, чтобы следить за тем, что будет дальше вы не захотите пропустить это.
Четырёхлетняя давность, когда Роман позвал меня, чтобы познакомить с особой, я ощутил чувство, которое может понять только родитель. Мой единственный сын нашёл когото, кто сделал его счастливым после лет, проведённых в работе инженером.
Это было воскресенье в октябре. Я готовил макароны с сыром любимое блюдо Романа с детства. На стол поставил скатерть, подаренную Георгием к пятнадцатой годовщине. Взял хорошую фарфоровую посуду. Купил свежие цветы для центра стола. Хочу было, чтобы всё было идеально.
Когда прозвенел звонок, я вытер руки о фартук и открыл дверь с широкой улыбкой.
Вероника была почти 1,70 м, в высокий каблук, в виннокрасном костюме, который кричал о деньгах. Каштановые волосы идеально падали на плечи. Макияж безупречный. Красота нельзя отрицать. Но в её глазах было нечто, чего я не смог расшифровать тогда.
«Приятно познакомиться, госпожа Елена», сказала она, протягивая руку вместо объятия.
Рукопожатие было твёрдым, почти агрессивным.
«Роман много рассказывал о вас».
Он светился. Я никогда не видел его так, с этим светом в глазах, с неизменной улыбкой. Он был влюблён, а я хотел, чтобы он был счастлив. Поэтому заглушил тот тихий голос в себе, который подсказывал, что чтото не так.
За столом Вероника болтала о своей работе в консалтинге, о поездках в Челябинск и Сочи, о амбициозных планах. Роман почти не впускал слово в разговор. Он просто смотрел на неё, заворожённый, пока она властвовала над каждой секундой беседы.
«Какой уютный дом», заметила она, разглядывая мою столовую.
Её произношение «уютный» звучало как «скромный», как будто бы она говорила о старом.
«Роман говорил, что вы живёте здесь почти тридцать лет».
«Тридцать два», поправил я, стараясь звучать дружелюбно. «Я вырос здесь. Мой сын вырос здесь. Этот дом часть истории».
«Конечно, конечно. История важна», ответила она улыбкой, не доходящей до глаз. «Хотя иногда нужно знать, когда пора идти дальше, не правда ли?»
Это был первый сигнал, но я прошёл мимо.
Следующие месяцы были вихрем. Роман всё реже наведывался. Раньше он проводил воскресенья со мной, помогал с мелким ремонтом, мы часами разговаривали за чашкой кофе. Сейчас лишь отговорки.
«Вероника хочет пойти в новый ресторан».
«Мы встречаемся с друзьями Виро».
«Её семья приглашает в Сочи».
В феврале, спустя шесть месяцев после знакомства, Роман позвонил, полон восторга.
«Папа, я сделал предложение Веронике, и она согласилась. Мы женимся в августе».
Шесть месяцев знакомства, а уже решились на всю жизнь.
«Не слишком быстро, сын? спросил я. Вы только знакомитесь».
«Папа, когда находишь правильного человека, сразу всё понятно. Вы и мама тоже быстро поженились, не так ли?»
Мы с Георгием поженились через год после знакомства. Но всё было иначе. Я хотел верить.
Свадьба прошла в роскошном месте в Подмосковье. Вероника хотела всё безупречным, всё под контролем. Я предложил помочь с расходами, ведь я мать жениха.
«Не волнуйтесь, госпожа Елена», говорила она, улыбаясь надменно. «Мои родители уже всё оплатили. Вы просто расслабьтесь».
Я чувствовал себя гостем на свадьбе своего сына. Когда судья спросил, есть ли возражения, мысль проскочила в голове. Я заглушил её. Роман выглядел счастливым, цельным. Кто я, чтобы разрушать его счастье?
После свадьбы всё ускорилось. Роман и Вероника переехали в квартиру в центре Москвы, дорогую, но маленькую. Когда я впервые их навещал, Вероника открыла дверь с странной улыбкой.
«Госпожа Елена, какой сюрприз. Роман не говорил, что вы придёте».
«Я разговаривала с ним утром. Он сказал, что зайду», ответил я, неся контейнер с фирменным рассолом, который готовил для них.
«О, хорошо хотя я бы предпочла согласовать заранее, чтобы дом выглядел достойно».
Квартира была безупречной. Слишком безупречной, как выставочный образец, а не дом.
Визит длился двадцать минут. Вероника ждала важную конференцию, и я понял, насколько её работа требовательна.
Три месяца спустя, в день 34го дня рождения Романа, он не отвечал на звонки. Я звонил пять раз, ничего. Послал сообщения, тоже без ответа. Весь день я смотрел на трёхслойный торт, который испёк для него, смеясь над собой.
На следующий день пришло короткое сообщение:
«Прости, папа. Забыл. Вероника устроила сюрпризвечеринку с друзьями, и я отключил телефон».
Он «забыл» свой собственный день рождения. День, когда я принёс его в мир после восемнадцати часов родов.
В ту ночь я впервые расплакался, обняв часы Георгия, которые он всегда носил, а теперь хранил в ночном ящике как сокровище.
«О, Георгий», шепнул я в темноте. «Что происходит с нашим сыном?»
Но худшее было ещё впереди. Я не мог представить, что планирует Вероника, или как она использует материнскую любовь как орудие против меня. Когда в декабре они пригласили меня провести Рождество с ними, я надеялся, что всё исправится. Возможно, время привыкнет к Веронике.
Как же я ошибался.
Рождество проходило в доме родителей Вероники в Подмосковье, в особняке с тремя этажами, садом и даже фонтаном. Я пришёл с ростбифом и яблочным пирогом, гордясь нашими традициями. МатьСидя в пустой квартире, я понял, что единственное, что осталось у меня действительно моя свобода и уверенность, что я больше никогда не позволю комулибо лишить меня собственного достоинства.
