Василиса, деточка, кто же так нарезает огурцы в салат? Ты, наверно, считаешь их кубиками, а они получаются как булыжники! Как их в рот положить? У мужчин, кстати, жевательные мышцы не из стали, им нужна нежность, забота заявила Зинаида Петровна, стоя над душой, пока я в спешке дорезал оливье.
Я сжала рукоять ножа так сильно, будто пальцы побелели. До прихода гостей оставалось полчаса, а свекровь, появившаяся за два часа до «помощи», только и делала, что ходила по кухне, переставляла специи и комментировала каждое моё движение.
Зинаида Петровна, это же оливье, всё перемешивается. Дима любит, когда овощи ощущаются, а не превращаются в кашу, тихо ответила я, стараясь не поднимать голос.
Ой, не про Диму ты говоришь! Я его вырастила, тридцать лет кормила. Он всегда хотел, чтобы всё было мелко, аккуратно. А вчера его рубашка была помятая, я заметила, когда он к нам зашёл. Стыдно, Василиса. Жена должна следить, чтобы муж ходил как с иголочки.
Я глубоко вдохнула и отложила нож.
Я работаю до семи вечера, а Дима приходит в шесть. У него тоже есть руки, и утюг стоит на видном месте.
Зинаида Петровна, словно в кадре, прижала руки к груди, где блестела массивная брошь с янтарём.
Руки! У мужчины свои задачи он добытчик! А уют, чистота святая обязанность женщины. Не справляешься бросай работу или вставай раньше. Я в своё время встала в пять утра, чтоб мужу свежих блинов напечь перед сменой. А ты? Полуфабрикаты, небось, суёшь?
Я готовлю каждый день, прошипела я. Сейчас, простите, мне нужно достать мясо из духовки.
Обед прошёл в напряжённой атмосфере. Дима, мой муж, сидел, уткнувшись в тарелку, и делал вид, что не замечает электрический заряд в воздухе. Он предпочитал стратегию страуса: прячет голову в песок (или в суп), надеясь, что конфликт исчезнет сам.
Зинаида Петровна, отведав маринованное мной жаркое, которое я сутки держал в соусе, скривила губы.
Ну съедобно. Хотя мясо жёстковато, пересушила ты его, Василичка. Соли мало. Дима, тебе соль передать?
Нормально, мам, вкусно, пробурчал Дима с набитым ртом.
Вкусно ему Слаще морковки не ел, вот и вкусно. А пол? перевела взгляд на ламинат. Уголки серые. Твой робот ездит, жужжит, а толку? Тряпка нужна, руками! На коленях! Только так чистота будет настоящей. У тебя, Василиса, холодное отношение к дому. Плохая ты хозяйка, простите за прямоту, но кто тебе правду скажет, если не мать?
Я медленно положила вилку. Пять лет брака, пять лет я пыталась быть идеальной: бухгалтер, ипотека, вечерняя смена у плиты, стирка, выпечка, всё, чтобы услышать хоть слово одобрения. А в ответ «плохая хозяйка».
Я посмотрела на Диму. Он продолжал жевать, не поднимая головы, будто защищал меня. Ему было удобно: мама ругает, я пытаюсь ещё больше, а он просто потребляет результат.
Значит, плохая хозяйка? тихо переспросила я.
Не обижайся, деточка, махнула рукой Зинаида Петровна, добавляя себе кусочек «пересушенного» мяса. Это факт. Есть женщины домашние, уютные, а есть современные карьеристки. У тебя пыль на карнизе лежит, я уже в прошлый раз замечала. Глазам режет.
Хорошо, кивала я, на лице появилось странное, спокойное улыбка. Я вас услышала, Зинаида Петровна. Спасибо за правду.
Вечером, когда свекровь наконец ушла, унеся с собой контейнер с пирогом («Возьму, чтобы вы не отравились, когда он заплесневеет»), Дима развалился на диване перед телевизором.
Фух, какой день, зевнул он. Василичка, принеси чайку, а? И пироженка ещё осталось.
Я стояла у окна, глядя на ночной Москва.
Нет, Дима.
Что «нет»? Пироженка нет? Мама всё съела?
Чая нет. Точнее, я не принесу.
Дима удивлённо приподнялся на локте.
Ты чего, обиделась на маму? Да брось, она же старая, ворчит по привычке. Не бери в голову.
Я не обиделась. Я сделала выводы. Твоя мама сказала, что я плохая хозяйка, что я всё делаю без души, мясо сушу, пыль не вижу. Я подумала и решила: зачем мучить тебя и себя своей некомпетентностью? Если я не умею вести быт, перестану этим заниматься вовсе, чтобы не позориться.
Дима хмыкнул, приняв это за шутку.
Ладно, хватит ворчать. Иди сюда, обниму.
Но я не пошла. Я взяла книгу и ушла в спальню, плотно закрыв дверь.
Утро понедельника началось для Димы с разрыва привычного шаблона. Обычно он просыпался от запаха свежего кофе и шкворчания яичницы с беконом. На стуле висела выглаженная рубашка, носки лежали в аккуратной стопке.
Сегодня в квартире стояла тишина. На кухне пусто и темно, плита холодна, как сердце бывшей.
Кас? Дима заглянул в спальню. Я уже сидела перед зеркалом, нанося макияж. А завтрак?
В холодильнике яйца, колбаса. Хлеб в хлебнице, спокойно ответила я, прокрашивая ресницы.
Но ты же всегда готовила. Я опаздываю!
Я тоже опаздываю. А так как я плохая хозяйка, могу испортить продукты. Лучше ты сам. Мужчинадобытчик сам себе завтрак может достать.
Дима, чертыхаясь, пошёл на кухню. Кофе убежал, залил плиту. Яичница пригорела снизу, сверху осталась жидкой. Он съел бутерброд с колбасой, надел вчерашнюю рубашку, выгляделшей не лучшим образом, и ушёл на работу голодный и злой.
Вечером история повторилась. Дима пришёл домой, ожидая ужин. Я сидела на диване в маске, листала журнал.
Что на ужин? спросил он, споткнувшись о кроссовки, забытые на полу.
Я заказала поке с лососем, уже поела, голос мой звучал приглушённо изза маски. А тебе не заказала, вдруг не понравится. В морозилке пельмени, магазинные.
Пельмени?! Я весь день работал! Хочу домашний борщ!
Борщ сложное блюдо. Я, без таланта, точно его испорчу. Мама сказала, что я готовлю без души. А пельмени испортить трудно. Вода, соль, десять минут и готово.
Дима хотел скандал, но встретил в моём взгляде решимость, от чего сам отступил. Пришлось варить пельмени, потом мыть кастрюлю, потому что я заявила: «Я посуду мою плохо, разводы оставляю, помой лучше сам, качественно».
Прошла неделя. Квартира медленно теряла блеск. Пыль, которую я раньше вытирала каждые два дня, теперь кружилась в солнечных лучах. В раковине гора посуды Дима мыл только то, что нужно в данный момент, а я использовала одну тарелку и чашку, сразу же убирая их в личный шкафчик.
В корзине для белья оказался Эверест из мужских носков, футболок и джинсов. У меня проблем с одеждой не было я стирала свои вещи в прачечной по дороге на работу или вручную.
Дима ходил помятый, злой и слегка похудевший на диете из бутербродов и лапши быстрого приготовления.
В субботу утром позвонил в дверь. Это была Зинаида Петровна с инспекцией, как каждую неделю, но без предупреждения.
Открывайте, сони! Я вам блинов принесла, а то знаю, что вы голодаете, проворковала она, входя в прихожую.
Её взгляд упал на гору обуви у порога, затем она прошла в зал и увидела слой пыли на телевизоре, где ктото (видимо, Дима) пальцем написал «Помой меня». На журнальном столике пустые кружки с засохшими чайными пакетиками и коробка изпод пиццы.
Боже мой! ахнула Зинаида Петровна, хватаясь за сердце. Что здесь произошло? Вы что, заболели? Катя! Дима! У вас же хлев!
Я вышла из спальни в шелковом халате, свежая, выспавшаяся, с книгой в руках.
Доброе утро, Зинаида Петровна. Почему хлев? Обычная квартира, без профессиональной домработницы.
Какая домработница?! Ты о чём? свернула пальцем по комоду и брезгливо посмотрела на серый налёт. Это антисанитария! Дима, сынок, как ты в этом живёшь?
Дима вышел из кухни, в зубах остаток черствого пряника, футболка мятая, пятно на штанах.
Мам, так мы и живём пробормотал он.
Катя! голос свекрови набрал командную высоту. Немедленно бери тряпку! Это позор! Я сейчас начну генеральную уборку, а ты поможешь. Как тебе не стыдно мужа в грязи держать?
Я спокойно села в кресло, закинула ногу и открыла книгу.
Нет, Зинаида Петровна. Я тряпку не возьму. Вы сами сказали в прошлое воскресенье, что я плохая хозяйка, что я мою не так и вообще без таланта. Я приняла вашу критику, согласилась с ней. Зачем делать то, в чём я плоха? Я решила сосредоточиться на том, что у меня получается работе и отдыхе.
Ты ты издеваешься? задохнулась свекровь. Я добра тебе желала! Я тебя учила!
Учёба закончена. Я отчислилась за неуспеваемость.
Дима! Скажи ей! взвизгнула мать.
Дмитрий посмотрел на жену, потом на мать, потом на гору грязной посуды.
Мам, что сказать? Ты правда её запилила. Катя готовила, убирала, а ты всё время «не так» и «не этак». Вот она и обиделась.
Я не обиделась, Дима, поправила её Катя. Я оптимизировала процессы. Если результат оценивается как «нулевой» или «отрицательный», логично прекратить тратить ресурсы.
Зинаида Петровна побагровела.
Ах так? Оптимизировала? Ну тогда я сама всё уберу! Если невестка безрукая, мать должна спасать сына!
Она бросила пальто, схватила тряпку и ринулась в бой. Три часа в квартире звучал грохот: мытьё, скребление, пылесос, комментарии к каждому пятну.
Стыдоба! Жир! Паутина! Бедный мой мальчик!
Я всё это время сидела в комнате, пила кофе, сваренный только для себя, и занялась делами. Не предлагала помощь, не оправдывалась, просто наблюдала.
Дима пытался помочь матери, но получал только подзатыльники: «Не мешай», «Куда ты лезешь», «Иди лучше поешь, я котлет принёс».
К вечеру квартира сияла. Зинаида Петровна, растрепанная, потная, с красным лицом, упала на диван, давление поднялось.
Воды прохрипела она.
Я принесла стакан воды и таблетку.
Спасибо, Зинаида Петровна. Вы действительно мастер уборки. У меня бы так не вышло. Видите, как хорошо, что за дело взялся профессионал.
Свекровь посмотрела на меня с ненавистью, но сил ругаться уже не осталось.
Я этого не оставлю, прошептала она. Дима, ты должен с ней развестись. Она тебя не любит, ленивая эгоистка.
Дима стоял у окна, глядя на улицу. Он был сыт (мамины котлеты), квартира чиста, но тошнило от позора. Он понял, что мама уедет, а он останется с Катей, и если она продолжит «забастовку», следующую неделю он проведёт в аду. А мама уже не сможет каждый раз приезжать и мыть полы возраст её уже не тот.
Мам, тихо сказал он. Поезжай домой, я тебе такси вызову.
Ты меня выгоняешь? слёзы обиды бросились из глаз Зины.
Нет, просто ты устала. Тебе отдохнуть надо.
Когда дверь за свекровью закрылась, в квартире повисла стерильная тишина свежеубранного пространства.
Я прошёл на кухню, где готовила себе салат.
Кась, начал я нерешительно.
М?
Может, хватит? Я урок усвоил. Мама тоже наверное.
Какой урок ты усвоил? повернулась она с ножом в руке. Что можно неделю жить в свинарнике, а потом приедет старая мама и всё уберёт, пока ты смотришь телевизор? Это плохой урок.
Нет. Я понял, что без тебя мне плохо. Я привык к чистоте и вкусной еде, но не ценил её. Думал, что всё происходит само.
Само не происходит. Это часы моей жизни, которые я отрываю от сна, от хобби, от отдыха. И когда слышу, что я «безрукая», мне не хочется ничего делать.
Я поговорю с мамой, твердо сказал Дима. Скажу ей, чтобы она больше не говорила про твою готовку или уборку. Иначе перестанем её приглашать.
Это слова, Дима. АИ, собравшись с решимостью, я перестала ждать чужих оценок и начала жить по своим правилам, наслаждаясь тем, как вместе с Димой мы создаём дом, где уважение и любовь становятся главными ингредиентами нашего счастья.
