Серёжа, умоляю, без ночёвок! Мы же не гостиница, а у твоей сестры отдельный дом в Воронеже, хоть и рядом, нервно стирала Ленка бокалы, пока вода оставляла пятна, будто напоминая о предстоящем визите мамы мужа.
Лен, а чего ты так? устало потер нос Серге́й Петров, не отрываясь от ноутбука. Злата с мамой едут «проездом», маме запись к кардиологу, а Златка просто компанию составит. Не можем их гнать обратно на электричку ночью.
Проездом, конечно. В прошлый раз они «проездом» пробыли неделю, пока Злата искала зимние сапоги по всему Санкт-Петербургу, ведь у нас выбор лучше. А я всё кормил, поил, развлекал их, пока ты был на работе.
Обещаю, в этот раз всё иначе: ужин, сон, завтрак и они уедут. Будь снисходительнее, это же семья.
Лёнка лишь вздохнула. Слово «семья» у мужа было почти святыней, индульгенцией, прощающей любые проступки. А проступки в виде бесцеремонных действий его младшей сестры Златы и мамы Галины Ивановны сыпались один за другим. Не преступники, а просто без такта а простота, как известно, хуже воровства.
Лена работала руководителем отдела в крупной логистической фирме, зарабатывала прилично, обожала порядок и вещи с бирками. Её гардероб гордость и единственная слабость: шелк, кашемир, брендовые сумки, которые она лелеяла как редкие орхидеи. Именно он стал для Златы красной тряпкой на быка.
В шесть вечера прозвенел звонок. На пороге Галина Ивановна с пакетом жареных пирожков (от которых у Лены начиналась изжога) и сама Злата, окидывающая её взглядом от головы до пят.
Ой, Леночка, привет! Златка ввалилась, не разуваясь, и чмокнула в щёку. Что, новое платье? Дорогое, наверно?
Привет, Злата. Обычное домашнее. Проходите, Лена пыталась улыбнуться, но взгляд Златы, ощупывающий ткань, был почти оскорбительным.
Ну ничего себе «обычное», хмыкнула золовка, стягивая куртку. Натуральный хлопок с вышивкой, за ползарплаты стоит. Счастлив тебе, Серёжка тебя балует.
Я сама работаю, напомнила Лена, вешая её куртку.
Да ладно, работаешь. Муж тоже не копейки получает. Мам, дай пакет, я в кухню донесу.
Вечер пошёл по знакомому сценарию: Галина Ивановна сразу начала проверять кухню, переставляя специи «как удобнее», а Сергей разливал чай, слушая мамины истории о соседях, давлении и ценах на гречку.
Лёня кивала, подкладывала еду и считала часы до отъезда. Тension поднялась, когда разговор коснулся предстоящего юбилея тёти Зины.
Девчонки, даже не знаю, в чём ехать, жаловалась Злата, откусывая кусок торта. Я так поправилась за зиму, в ни в одно платье не влезаю. А там же ресторан, все в шиках. Не хочется позориться.
Она посмотрела на Лену. Лена сделала глоток чая и промолчала, понимая: «Дай поносить».
Лен, у тебя же столько шмоток. Может, одолжишь чтонибудь на выходные? Мы вроде одной комплекции почти. Помнишь то синее с блёстками?
Злата, у нас разные размеры, твёрдо сказала Лена. У меня 44, у тебя 48. И я не отдаю свои вещи, это мой принцип.
Ой, началось, закатила глаза Злата. Принцип! Жаль, скажи так. Родной сестре мужа тряпку пожалела. А мне её надеть раз в химчистку потом всё бросить!
Ирочка, зачем чужое? попытался вмешаться Сергей, видя, как у жены бледнеют костяшки. Купим тебе новое, переведу денег.
Чтото купить? воскликнула Галина Ивановна. Зачем деньги тратить, если в шкафу добра навалом? У тебя столько платьев, что их можно солить. Давай, девочке радость, а нам экономия.
Галина Ивановна, тема закрыта, отрезала Лена, голосом чуть резче, чем хотелось. Мои вещи мои вещи. Я их не отдам и не приму чужое. Давайте сменим тему.
Остаток ужина прошёл в натянутом молчании. Свекровь поджимала губы, Злата отводила взгляд, ковыряя вилкой в салате. Сергей нервно метался взглядами между женой и мамой, но спорить уже не решался.
Утром Лена ушла на работу рано, гости ещё спали. Сергей взял отгул, чтобы возить маму к врачу, и остался дома.
Я вернусь около семи, сказала Лена, обуваясь в прихожей. Пожалуйста, не позволяй им переставлять вещи в нашей спальне. Я этого не выношу.
Лен, ты же параноик, улыбнулся Сергей, целуя её в щёку. Кому нужна наша спальня? Они позавтракают, поедут в клинику, потом на вокзал. Ты придёшь их уже нет.
Лена ушла, но тревога грызла её весь день. Она знала, что отказ вечером был воспринят не как окончательное «нет», а как вызов.
Рабочий день тянулся бесконечно. Около трёх часов у неё началась мигрень, головные боли, круги перед глазами. Таблетки не помогали.
Елена Викторовна, вы бледна, заметила заместительница. Езжайте домой, мы справимся без вас. Отчёт доделаю.
Лена не спорила, вызвала такси и поехала домой.
Подъезжая, она посмотрела на окна третьего этажа: свет горел во всех комнатах, хотя снаружи светит яркое солнце. «Странно, подумала она. Сергей сказал, что они будут гулять до вечера».
Она тихо открыла дверь. В квартире пахло сладкоприторно: дешёвые духи Златы, смешанные с лаком для волос. Из глубины доносилась музыка и громкий смех.
Сняв туфли, она прошла по коридору. Смех доносился из её спальни, дверь была приоткрыта.
Мам, ну скажи, отпад же? восторженно крикнула Злата. Как на меня шили! И цвет, и фасон. А эта «жаба» говорила «размер не тот». Врушка! Всё застегнулось!
Ой, дочурка, красота! подхватила Галина Ивановна. Прямо королева! Тканьэто Россия, не китайский ширпотреб.
Лена толкнула дверь.
Картинка перед ней напоминала дешёвую мелодраму, но смеху Лене уже не было.
В её спальне, перед большим зеркалом, стояла Злата в вечернем платье из тёмноизумрудного шелка, которое Лена купила в Сочи два года назад за безумные деньги и надевала лишь раз на новогодний корпоратив.
Платье буквально трещало по швам. Злата втиснула своё пышное тело в изящный шелк, рассчитанный на узкую талию. Молния разошлась посередине, обнажая бельё, ткань на бедрах натянулась так, будто вот-вот лопнет.
На её ногах любимые Ленины бежевые лодочки, но пятки свисали, пальцы сжаты. На идеально застеленной кровати лежали кашемировый свитер, две блузки, шарфы, коробки с украшениями. Галина Ивановна сидела в кресле, держала в руках сумку Лены и рассматривала её содержимое.
Что происходит? спросила Лена, голос дрогнул, но в тишине звучал как гром.
Злата завизжала, разрезая ткань.
Ой замерла она, глядя в отражение испуганными глазами.
Галина Ивановна уронила помаду, она скатилась по паркету.
Лена? Ты уже? Серёжа сказал, ты до семи начала свекровь, пытаясь звучать беззаботно, но всё ломалось.
Лена вошла в комнату, ярость вытеснила головную боль.
Снимай, сказала она, глядя в глаза золовке.
Лен, я просто примерить хотела Мы же не собирались забирать, а посмотреть, как сидит тараторила Злата, пряча руки за молнию. Серёжа разрешил!
Врёшь, отрезала Лена. Сергей знает, что вход сюда закрыт. Снимай платье сейчас же.
Не могу! крикнула Злата, в голосе слышался истерический нот. Заело!
Что значит «заело»?
Молния! Она застряла! Пыталась застегнуть, а теперь ни туда, ни сюда!
Лена подошла ближе. Подмышки уже покрылись потом и духами. На боку шов превратился в дыру, нитки не выдержали натяжения.
Ты порвала платье за полторы тысячи евро, констатировала Лена. Понимаешь?
Да какие евро! вмешалась Галина Ивановна. Пошёл шовчик, зашить можно! Мы же свои! Девочке захотелось красоты, а у тебя в доме копейка у мужа!
Галина Ивановна, положите сумку и уходите, сказала Лена, не оборачиваясь. Иначе вызову полицию за кражу со взломом.
Ты маму мужа полицией пугаешь?! вспыхнула свекровь. Мы в гостях!
Вы не в гостях. Гости так себя не ведут. Вы воры, вломились в чужое пространство. Вон, выходите!
Галина Ивановна, бормоча проклятия, выскочила в коридор. Лена осталась одна с Златой, которая сжала голову в плечи и шмыгала носом.
Повернись, отдала приказ Лена.
Она осмотрела молнию: бегунок застрял в подкладке. Злата действительно застряла, но ткань вдоль молнии была испорчена безнадёжно вырвана «с мясом». Платье было уничтожено.
Мне придётся его разрезать, спокойно сказала Лена.
Что?! Нет! Ты с ума сошла! Я же в нём! попыталась Злата отшатнуться, но туфли слишком малы, и она чуть не упала.
Либо я режу платье, чтобы тебя спасти, либо ты идёшь домой в таком виде. Выбирай. Молнию я не разомкну, ты её сломала.
В этот момент хлопнула входная дверь.
Девочки, я дома! Мам, где вы? Я торт купил! голос Сергея звучал бодро, он не подозревал, что попал в эпицентр бури.
Он вошёл в спальню с коробкой торта, улыбка мгновенно исчезла.
Что тут Злата? Почему ты в Ленином платье?
Серёжа! закричала Злата, бросаясь к брату, пятка в туфлях болела. Она меня убить хочет! Она ножницами угрожает! Я просто померила, а она орёт, полицейского вызывает! Скажи ей!
Сергей растерянно посмотрел на жену. Лена стояла, скрестив руки, глядя на сцену с абсолютным презрением.
Серёжа, твоя сестра без спроса надела моё коллекционное платье, порвала его, сломала молнию, растянула мои туфли, а мама рыщет в моих сумках. Я даю им десять минут на сборы.
Лен, может начал он миротворно.
Посмотри на платье, перебила она. Подойди.
Сергей подошёл, увидел дыру, влажные пятна, разорванную молнию, разбросанные вещи.
Злата поднял глаза на сестру. Зачем ты это сделала? Я же просил, я просил
Что такого? возразила она. Плюнь! Платок порвался, зашьем! Вы же богатые, ещё купите! А ты, брат, тоже хороший! Жена тебе дороже сестры? Позволяешь ей втирать грязь? Мама в коридоре держится за сердце, а вы шмотки считаете!
Снимай, сухо сказал Сергей.
Что?
Снимай платье сейчас.
Невозможно! закричала Лена. Она застряла. Нужны ножницы.
Операция по освобождению Златы заняла пять минут под крики Галины Ивановны из коридора и стоны пленницы. Лене пришлось разрезать шелк вдоль спины; каждый рывок ножниц жёг сердце, но она не показывала слабости. Платье упало на пол, превращённое в кучу дорогого мусора.
Злата осталась в своём изстиранном белье и колготках, схватила одежду и насыпала её на пуфик, бормоча:
Подавись своими тряпками, мещанка. Пусть моль всё съест.
Через пятнадцать минут квартира опустела. Сергей вызвал такси до вокзала, подал Злате немного денег (Лена видела, но молчала) и вернулся в пустой дом.
В гостиной царила тишина. Лена сидела на диване, глядя в одну точку. На столе лежало испорченное платье доказательство преступления.
Сергей сел рядом, но не осмелился обнять её.
Прости, сказал он наконец.
За что? не отрывая взгляда.
За то, что не послушал тебя. За то, что привёз их. За то, какие они.
Ты не можешь отвечать за их характер, но можешь отвечЛена, наконец улыбнувшись, закрыла дверь на новый замок и, глядя в пустой коридор, поняла, что свобода начинается с собственного выбора.
