Сколько бы раз я ни умоляла свекровь не приходить ночью, её слова отскакивали, как резиновые мячики в коридоре. Она, будто наследила право появляться без оглашения, устраивала внезапные визиты в наш скромный подъезд на Арбате. Сыну только год, и я вплела в его день строгий ритуал: если к двадцати он не погрузился в сон, я отказываюсь даже ставить его в кроватку, предчувствуя две мучительные часа, когда крики превращаются в настоящий ад.
Разговаривать с Татьяной Петровной было пустой тратой дыхания её уши, будто закрыты глушителями, не слышали моего «Не стоит так поздно приходить». Она не понимала, что приходить к внуку в полночь всё равно что пытаться поймать ветер в банку.
Я работаю до самого утра, говорила она, зайдя на полчаса, играя с малышом, заставляя его хихикать, а затем оставляя меня в темноте, где я боролась с тем, что мальчик просыпался и вопил, словно гром в горах.
Сегодня я уже укладывала малыша в кроватку, как будто собиралась смотреть «Бриллиантовую руку» с Алексей. Вдруг послышался стук в дверь. Алексей открыл её и там стояла Татьяна Петровна, словно призрак из старой сказки.
Я почувствовала, как будто меня пронзило холодным мечом. Ярость вспыхнула в груди: зубки у малыша начали расти, он стал беспокойным, и каждая минута тишины казалась драгоценным кристаллом. Я попыталась успокоиться, ведь ведьмами называют мать мужа, а не врага.
Я притворилась, будто у меня болит щека, коснулась её ладонью и закричала:
Ты пришла как раз в тот момент! У меня зубная боль, я не выдержу, я не могу идти к стоматологу одна. Останьтесь с ребёнком хоть на минутку, а то мы скоро уйдём.
Алексей лишь моргнул, не улавливая смысл, и, собрав вещи, мы выбежали из квартиры, словно из огненного лабиринта.
Что это за спектакль, который ты устраиваешь? прошептал он, пока двери захлопывались за нами.
По крайней мере, сможем гдето уединиться, ответила я, и не забудь выключить телефон!
Мы вернулись домой лишь после полуночи, а Татьяна Петровна, уставшая, сняла с себя такси, будто из неё выскочил паровоз. Малыш лежал в крошечной кроватке, вокруг разбросаны грязные подгузники и пятнистая одежда, игрушки, соски, погремушки всё превратилось в хаотическую мозаику, будто художник разлил краски без кисти.
Свекровь выглядела измождённой: макияж растёкся, а платок покрыт пятнами детского кала. С тех пор её визиты стали реже, а время их прихода более приличное.
