Привет, слушай, нужно тебе рассказать, что у меня случилось, будто бы я сейчас тебе по телефону шепчу. Всё началось за ужином в нашей квартире на Тверской, и откладывать разговор дальше уже было нельзя.
Василиса, садись, глухо попросил её муж Виталий Алексеевич Соколов.
Василиса выключила плиту, повернулась к нему медленно.
Что случилось? её голос задрожал.
Виталий не стал смотреть ей в глаза, ему было стыдно.
Я ухожу. У меня другая женщина, её зовут Людмила, мы работаем вместе. Это не просто роман, а настоящая любовь, я больше не могу врать ни тебе, ни себе.
Василиса приняла новость почти без крика, без разбивания посуды, без мольбы остаться. Её выбор был твёрдым, но один момент её мучил: законный муж всё же хотел, чтобы она забрала детей дочь от первого брака и их совместного сына и съехала «на свою территорию».
В тот же вечер она почти не сомкнула глаз. Семнадцать метров квартиры, двое малышей, её зарплата бухгалтерши гдето тридцать пять тысяч рублей в месяц, хватает с трудом, плюс «помощь» от того, кто лишь что предал её семью. Как жить? Почему она должна стать жертвой, ломать себя и детей ради его новой любви?
Утром она бросила ему коротко:
Хорошо, Виталий. Я согласна съехать.
Он обрадовался, будто бы победил в лотерее:
Ну вот и умница, я знал, что ты у меня разумная женщина.
Но Василиса сразу протянула условие.
Ты влюбился в другую, я не против, сердце не прикажешь. Квартиру делить я не буду, хотя по закону мне полагается половина. Оставь её себе.
Виталий воскликнул:
Правда? Спасибо!
Правда, подтвердила она. Я и наша дочь Дарья переезжаем в мою студию, нам там будет вполне комфортно. Сделаем перестановку, купим двухъярусную кровать, какнибудь разместимся.
А Тимофей? растерянно спросил он.
Василиса посмотрела ему прямо в глаза.
Сын останется с тобой.
Что? С тобой? нервно засмеялся Виталий. Ты шутишь! Ему мама нужна!
В нашей стране у родителей равные права и обязанности, Виталий, четко проговорила она. Ты отец, ты хотел сына, просил меня родить его, помнишь? «Наследника хочу, будем в футбол играть». Я буду платить алименты, как положено, и забирать его по выходным, по возможности.
Он закричал:
Ты не можешь так! Ты же мать! Какая мать бросит ребёнка?!
Я не бросаю, я оставляю его родному отцу, в просторной квартире рядом с детским садом. Почему я должна тащить его в тесноту, менять сад, лишать комфорта? Ты сам сказал, условия там не очень. Пусть сын живёт в хороших условиях с тобой и Людмилой. Пусть она учится быть мачехой, раз уж собирается строить с тобой семью.
Виталий опять крикнул:
У меня работа! Я занят целыми днями! Кто будет его в сад водить, забирать, кормить, спать укладывать?!
У меня тоже работа, спокойно ответила она. И я занята, но всё справлялась эти четыре года. Теперь твоя очередь. Мальчику нужно мужское воспитание, ты всегда говорил, что я его слишком балую. Воспитывай, сделай из него мужчину.
Виталий схватился за голову, метался по комнате, бросая всё в кучу.
Это бред! Юдоль не согласится! Ей двадцать пять, зачем ей чужой ребёнок?!
А это уже твои проблемы, дорогой, скрестила руки Василиса. Ты глава семьи, решай.
Двойные стандарты меня устали. Хочешь новую жизнь берись за ответственность.
Сбор вещей занял два дня. Виталий всё это время ходил как в воду опущенный, перемежая жалости, угрозы и просьбы к совести.
Алена, подумай, что люди скажут! шипел он, пока она укладывала одежду Дарьи в коробки. Твои родители, мои родители
Пусть говорят, ответила она, запечатывая коробку скотчем. Мне всё равно. Я не потяну двоих на одной зарплате и в одной комнате.
Самым трудным был звонок мамы, которая трижды звонила за вечер, плакала в трубку.
Доченька, как же так оставить Тимофея отцу? Да он же наш!
Мам, устало сказала Василиса. Вы в другом городе, что вы можете сделать? Денег пришлёте?
У вас пенсии кошкины слёзы, ответила она.
В день отъезда Тимофей бегал по квартире, как в игре. Василиса присела, поправила его кепку, сердце рвалось на части, хотелось схватить его, прижать к себе и убежать куда глаза глядят. Но она знала, что если сейчас сдастся, Виталий поднимет её на шею и свесит ноги, а она останется одна с двумя детьми, без денег, в конуре, а он будет наслаждаться новой жизнью.
Сынок, сказала она, глядя в его ясные глаза. Мама с Дарьей поживут в другом месте немного. А ты пока будешь с папой, играть, гулять. Папа тебя очень любит.
А ты придёшь? спросил Тимофей, прижимая к груди плюшевого зайца.
Обязательно. В субботу приду, пойдем в парк, съедим мороженого. Слушайся папу.
Василиса встала, взяла сумку. Дарья уже стояла у двери, в наушниках, молчаливо поддерживая мать. Виталий стоял в коридоре, бледный как стенка.
Ты серьёзно уйдёшь? спросил он.
Ключи на тумбочке, бросила она. Списки лекарств на холодильнике, у него немного красное горло, полоскать надо. В саду собрание в четверг, не забудь.
И ушла.
Первая неделя самостоятельной жизни Виталия превратилась в настоящий ад. Утро начиналось не с кофе и поцелуя Людмилы, а с крика «Папа, я хочу есть!». Потом гонки по квартире в поисках исчезающих колготок, овсянка пригорала, молоко убегало. Тимофей отказывался есть, плевался, требовал мультики.
Ешь, кому сказал! орал Виталий, опаздывая на работу.
Тимофей рыдал, а Виталий хватался за ремень, бросал его, сулил шоколадку, лишь бы ребёнок замолчал. В саду смотрели косо, воспитательница делала замечания: «Папа, почему ребёнок в грязной футболке?», «Нужна сменка», «Сдайте деньги на шторы». На работе всё шло наперекосяк, начальник уже дважды вызывал его к себе, намекая, что личная жизнь не должна мешать работе.
Вечером начинался второй акт: забирать из сада, в магазин, убирать, готовить. Тимофей разбрасывал игрушки по всему полу сразу после того, как Виталий их собирал. На третий день пришла Людмила, вошла в квартиру и сразу сморщила нос.
Витя, у нас же кино было, капризно сказала она, не разуваясь.
Какое кино? Виталий сидел в одном носке, взъерошенный. Тимофея не с кем оставить.
Давай няню наймём!
На какие деньги? У меня половина зарплаты уходит на кредит!
Тимофей выбежал в коридор, покрытый фломастерами, врезался в Людмилу, обхватив её брюки грязными руками.
Тётя! Смотри, я тигр!
Ай! закричала она, отпрыгивая. Ты что, ребёнок? Вы же потратили кучу денег!
Он ребёнок! рявкнул Виталий. Хватит истерить!
Я? Помогать? глаза Людмилы округлились. Я не нанималась в няньки! Я женщина, мне внимания нужно!
А у тебя тут д.рдом! бросил Виталий.
Моя бывшая, между прочим, этим четыре года занималась, пока я торчал на работе! вырвалось у него, он сам удивился своей резкости.
Людмила фыркнула, развернулась и ушла, хлопнув дверью. Больше её не было.
К субботе Виталий выглядел тенью: похудел, оброс щетиной, под глазами черные круги, квартира напоминала поле битвы. Когда в дверь постучали, он бросился открывать, спотыкаясь о машинки. На пороге стояли Василиса и Дарья.
Мама! вскрикнул Тимофей, бросившись к ней.
Василиса подняла сына на руки, поцеловала в обе щеки.
Привет, мои хорошие. Как вы тут? Живы?
Виталий прислонился к стене, колени дрожали. Он смотрел на неё, будто бы видел её впервые, и понял, какой тяжёлый труд она тянула годами, улыбаясь и не жалуясь.
Алена прошептал он.
Она подняла бровь.
Забери его. Пожалуйста. Я не могу, меня уволят. Людмила ушла. Я я
Василиса посадила Тимофея на пол, сказал ему показать Дарье новые рисунки. Дети побежали в комнату.
Василиса прошла на кухню, увидела гору немытой посуды и засохшую гречку на плите, села на тот же табурет, где сидела неделю назад.
Я не вернусь сюда, Виталий, сказала она ровно. После того, что ты устроил, я с тобой жить не буду.
Да чёрт с ней, с Людмилой! махнул он, садясь напротив и закрывая лицо руками. Я понял, всё понял. Я был не прав.
Но Тимофей ему нельзя со мной. Я плохой отец
Учись, строго сказала она. Но я понимаю, что ребёнку страдать нельзя, поэтому у меня есть предложение.
Виталий поднял голову, глядя на неё с надеждой, как побитая собака.
Какое? Я на всё согласен.
Я забираю Тимофея, мы с детьми живём в этой квартире. Ты съезжаешь в мою студию, на те самые семнадцать метров. Живи там, води кого хочешь. Квартиру перепишем в дарственную на детей, чтобы у меня была гарантия, что ты не выгнешь нас снова ради новой любви.
Он хотел возразить, что это грабёж, что квартира тоже его, но вспомнил прошедшую неделю: ночные крики, температура, капризы, бесконечный день сурка, пустую квартиру и полное бессилие. Он посмотрел на Василису она не блефовала.
Если он откажется, она развернётся и уйдёт, а он останется один с этой ответственностью, к которой явно не готов.
Алименты платишь фиксированные, продолжала она, видя его колебания. Плюс половину расходов на кружки и секции. Видеться с сыном можешь, когда захочешь, я не буду мешать. Но жить будем здесь, без тебя.
Виталий молчал минуту, потом выдохнул.
Хорошо. Я согласен.
Василиса кивнула.
Собирай вещи, Виталий. Студия свободна, ключи сейчас передам.
Он встал, пошёл в спальню за чемоданом. Потерял всё: семью, сына, гордость. Но, застёгивая молнию на сумке, он ощутил, что, хоть и тяжело, это было единственное правильное решение за последние семь лет.
