Жена собрала вещи и пропала в неизвестном направлении
Да прекрати ты строить из себя мученицу. Всё утрясётся бабам свойственно отходить. Погорланит и перестанет. Главное, чего хотел достиг. Паца у нас теперь есть, фамилия не загнётся.
Ирина промолчала, только губы поджала.
Егор, она наклонилась вперед и почти прошептала, ты недавно сказал, что «разобрался» с беременностью Инги. Это как понимать?
Егор отложил вилку и откинулся на спинку старого кухонного стула.
Так и понимать. Она мне с пяток лет мозги ела: «Не время», «карьера», «давай пока отложим».
Но когда уже будет «потом»? Мне ведь уже тридцать два, Ирин. Я хочу потомка, семью настоящую, чтобы всё как у людей.
Ну вот и поменял ей таблетки.
Ирина была ошарашена.
Ты ей сказал? Когда?
В тот день, когда она хлопнула дверью, пробурчал Егор. Орать начала что есть мочи. А я ей говорю: смиряйся, дорогая, ты ведь сама и хотела, я только подправил.
Думал, остынет, поймёт, куда деваться. А она не в себе какая-то. Схватила сумку и ушла.
***
На поцарапанном столе у окна, рядом с грудой немытой посуды и бутылочек, как всегда валялась забытая Егоровым расчёска.
Ирина смотрела на это и чувствовала, как изнутри нарастает раздражение. Почему нельзя просто не разбрасывать всё подряд?
Мелкий наконец уснул в комнате рядом, но тишина не грела максимум через пару часов всё повторится снова.
Ирина подтянула на плечи тёплый халат и взяла чайник. Ещё месяц назад они забирали Ингу невестку из санатория после родов. Егор в тот день сиял, суетился, с медсёстрами разговаривал с небывалой учтивостью. А Инга…
Инга выглядела будто не домой её ведут, а на каторгу.
Ирина тогда решила устала, мало ли, первые роды, переживания, гормоны. А стоило бы уже тогда внимательней присмотреться.
Дверь хлопнула, шорох сапог брат явился с работы. На ходу растрепал галстук и первым делом метнулся к холодильнику.
Чего пожевать есть? не глядя бросил он.
Макароны в кастрюле. Сосиски сварены.
Егор, только потише, он уснул с трудом.
Егор фыркнул, выгребая себе в миску.
Замотался я, Ирин, сутки как на бегу. Клиенты эти… всю душу выели.
Как малец?
Мелкий это твой сын, Ирина стукнула кружкой по столу. Его зовут Лёша.
И он сейчас три часа выл без остановки. Живот скрутило.
Ты же справишься, равнодушно пожал плечами брат. Ты же женщина, у тебя это в крови.
Нашей маме ведь никто не помогал сама двоих подняла, пока батя по стройкам мотался.
Ирина прикусила губу; хотелось запустить в него эту миску.
Она вообще-то жила здесь временно, пока долги по своей мастерской не разрулит. Но за две недели стала бесплатной няней, кухаркой, домработницей.
А брат вёл себя так, будто всё в порядке, будто не его жена собрала вещи и испарилась в ночь.
Инга звонила? спросила Ирина, наблюдая, как он спешно заедает сосиску макаронами.
Егор замер, вилка застыла на полпути ко рту.
Телефон не берёт. Сбрасывает. Во даёт, а! Ребёнка бросила Кто же так делает?
Обиделась из-за таблетки. Хотел побыстрей наследника, ну и выбросил её эту ерунду.
Ты подлец, тихо произнесла Ирина.
Что? он фыркнул. Я ради семьи старался! Я пашу, деньги домой несу!
Она же малыша бросила! Кто тут виноват?
Ты отнял у неё право выбрать, сказала Ирина, поднимаясь с места. Обманул любимого человека.
Как, по-твоему, ей на это реагировать?! Благодарить тебя? Радоваться сломанной жизни?
Ой, ну не начинай! отмахнулся он. Перебесится вернётся. Куда денется? Младенец тут, её вещи тут.
Денег у неё скоро не останется, вот будет проситься обратно. А пока ну, ты же поможешь? Мне некогда, конец квартала.
Ирина молча вышла к Лёше.
Лёша сопел, сжав кулачки. Смотрела на него, и сердце рвалось на части.
С одной стороны маленький беззащитный сынок, не причастен ни к чьим взрослым интригам. С другой Инга, которую намеренно загнали в угол.
Жалко было обоих…
Она набрала Инге сообщение: «Инга, это Ирина. Я не уговариваю тебя возвращаться. Просто скажи жива ли ты.
Мне здесь тяжело одной. Давай поговорим, без упрёков?»
Ответ пришёл минут через десять.
«Я в гостинице. Через три дня на три недели уезжаю в Псков по работе.
Это давно было запланировано, ещё до в общем, давно.
Вернусь подам на развод. Лёшу не брошу, Ирина.
Но сейчас не могу там быть. Не могу на сына смотреть в нем вижу Егора!»
Ирина вздохнула.
«Я понимаю. Честно. Егор всё рассказал».
«И что? Гордится собой?»
«Можно и так сказать. Уверен, что вернёшься».
«Пусть надеется. Ирина, если тяжело напиши. Я как-нибудь найму кого-то, буду переводить тебе деньги.
Но к нему ни за что не вернусь».
Телефон отложила, устало выдохнула. Работу искать надо, долги тянут. И малого на Егора оставлять невозможно даже памперсы надеть не умеет.
***
Три следующих дня были каким-то полусонным кошмаром.
Егор приходил затемно, ел, падал лицом в подушку.
О любых просьбах помочь с ребёнком говорил: «Я устал», «Ты же знаешь лучше».
Однажды глубокой ночью Лёша завопил так, что Ирина сдалась.
Вошла в комнату брата и включила свет.
Поднимайся, негромко, но жёстко приказала.
Егор зажмурился.
Ирин, не мозоль, мне вставать на рассвете.
Всё равно. Иди к сыну. Он есть хочет, а у меня руки от усталости трясутся.
Ты что, с ума сошла? вскочил на постели, всклокоченный и злой. Ты здесь потому и живёшь! Я и плачу за квартиру, свет, воду!
То есть ты считаешь меня прислугой? вспылила Ирина.
А как ещё назвать, пробубнил он. Вот вернётся Инга и отдыхай сколько влезет. А пока живёшь у меня, так помогай.
Ирина плюнула и ушла.
В ту ночь она так и не заснула: сидела, укачивая Лёшу, и думала, хватит ли сил на войну с братом. Совсем зазнался.
Наутро, когда Егор ушёл, она снова написала Инге.
«Инга, давай увидимся сегодня. Пока его нет дома. Очень надо».
Инга согласилась.
Встретились в сквере у парка Победы, в тени лип и клёнов.
Инга была очень бледная, с кругами под глазами, стала ещё худее.
Она подошла к коляске, медленно дотронулась до капюшона, долго смотрела на спящего сына. Руки её дрожали.
Как вырос, едва слышно сказала она. За пару недель так изменился…
Не узнал бы даже, мягко проговорила Ирина.
Знаю, Инга закрыла лицо руками. Я не чудовище Может, я люблю его. В душе чувствую, он мой мальчик.
Но мысль о том, что мне жить с Егором, делить постель с человеком, который меня предал меня ужасает.
А если не с ним? спросила Ирина.
Инга вопросительно моргнула.
Не с ним?
Егор уверен, что ты всегда будешь у него под рукой. Думает, ты его собственность и сын тоже.
А посмотри сама: он ведь не отец. Он исполнитель плана под названием «правильная семья».
Встать ночью к малышу, развести смесь? Ему не до этого. Ему факт нужен наследник есть, а не настоящая жизнь с ребёнком.
И что ты предлагаешь?
Ты уезжаешь в командировку так и делай. Работай, приходи в себя.
Я останусь здесь ещё три недели. За это время подготовлю всё.
Всё это что?
Развод. Права на ребёнка. Инга, не надо тебе обратно к нему. Снимешь жильё, я переберусь к тебе и помогу с Лёшей. Я нашла пару заказов на фрилансе, дела идут лучше. Мы справимся вдвоём.
А без него ещё и легче станет.
Инга с недоверием долго смотрела на сестру.
Ты против родного брата? Станешь в суде говорить?
Он мне брат, да, но сделал гадость. Я не хочу в этом участвовать.
Он не понимает, что я не на его стороне, просто мне некуда было идти. Но теперь я поняла, что не позволю себя использовать.
Инга долго молчала, наблюдая, как солнце играет полоской по коляске.
А он ведь не отдаст сына. Шум поднимет, суд устроит.
Будет, кивнула Ирина. Но у нас козырь: он сам признался в замене таблеток. Если это войдёт в материалы суда, я всё смогу подтвердить.
И про его «отцовскую» помощь тоже расскажу.
Ребёнок ему не нужен. Ему нравится контролировать всех рядом.
Как только поймёт, что с Лёшей мороки больше, чем радости сам сдастся.
Ему проще прикинуться «пострадавшим отцом» перед всеми, чем менять подгузники.
Инга впервые за долгое время чуть улыбнулась.
Ты теперь совсем взрослая, Ирина.
Жизнь заставила, грустно ответила та. Договорились?
Да. Спасибо тебе.
Три недели пролетели, не заметили.
Егор был всё раздражённей, быстро просёк, что Ирина больше не ставит ему тарелку под нос и даже не спешит подай-принеси исполнять.
Инга когда вернётся? буркнул он вечером, бросая портфель.
Завтра, коротко ответила Ирина, качая Лёшу.
Ну и славно. Может, наконец в ресторан выберусь, надоело твои макароны глотать.
Подарок бы ей кольцо или серёжки… Бабы любят такое.
Ирина посмотрела на него с брезгливым удивлением.
Думаешь, украшением всё исправишь?
Слушай, Егор ткнул рукой в плечо, не изображай из себя святую. Всё наладится. Женщины отходят, главное наследник есть, фамилия жива.
Ирина только промолчала.
***
Наутро Инга приехала, когда брат был на работе. В квартиру не заходила, ждала вниз, в такси. Ирина уже собрала детские вещи, вещи Инги и свой рюкзак.
Сходила несколько раз, пока всё не спустила. Лёша мирно спал в переноске.
Когда последняя сумка оказалась в машине, Ирина поднялась наверх оставить ключи.
Положила их на стол, на то самое место, где недавно валялась Егоровская расчёска. Рядом записка:
«Егор, мы ушли. Не ищи Ингу свяжется с тобой через адвоката. Лёша с ней. Я тоже.
Ты хотел семью, но забыл: семья держится на доверии, а не на шантаже.
Макароны в холодильнике. Привыкай к одиночеству».
Они уехали.
Инга сняла маленькую, но уютную квартирку на окраине города. Первые дни были тяжёлыми: Лёша никак не мог привыкнуть, Инга часто плакала, Ирине сыпались звонки брат орал, угрожал, грозился отсудить ребёнка и оставить ни с чем.
Ирина слушала спокойно.
Они выдержали.
Через пару недель Егор стих и сам пропал из виду.
С Ингой развелись через суд, и на заседании Георгий (так его звали официально по паспорту) даже не стал требовать себе сына.
Ирина оказалась права: брату не нужны были ни хлопоты, ни мелкий Лёша. Всё, на что он был согласен это платить алименты.
Даже о свиданиях с сыном он ни разу не заикнулся.
