При рождении Арины акушерка заверила мать, что девочка появилась на свет в рубашке — верная примета счастливой судьбы. До пяти лет так и было: мама заплетала ей тугие косы с лентами, отец учил кататься на трёхколёсном велосипеде по дачным тропинкам под Серпуховом, разрешая покрутить руль. Лишь изредка ворчали, что Арина не хочет учить буквы по азбуке с матрёшками.
На пятилетие родители объявили: «Скоро у тебя появится братик — лучший подарок!» Подарок «поспел» точно к дате, отобрав у девочки все последующие праздники. С первых дней Артём занял особое место: сначала как младенец, потом как вундеркинд. Читать он научился раньше сестры, которая даже к двадцати годам одолевала текст со скоростью первоклассницы (сегодня бы диагностировали дислексию, но тогда просто перевели в спецкласс). Считал так, что школьная учительница хваталась за голову и звонила профессору Николаю Петровичу. А уж стихи сочинял — странные, но гениальные.
Счастливая жизнь Арины канула в Лету. Теперь не только дни рождения стали общими, но и всё существование вертелось вокруг брата. Она водила его в лицей, на плавание, к профессору, в музыкалку и литературный кружок. Когда же сама попросилась на курсы кройки и шитья, мать всплеснула руками: «Я что, должна уволиться, чтобы таскать Артёмушку по занятиям? Вечно ты эгоистичашь!»
Арина сдалась. Если успевала всё: не путала расписание брата, готовила два ужина (Артём с шести лет отказался от мяса, а отец требовал котлет), да ещё подрабатывала выгулом соседских лаек — мать хвалила, гладя её стриженую голову. Волосы обрезали после жалоб учительницы на неряшливый хвост: матери некогда было плести косы — утром повторяла с сыном английский, записывала его ночные стихи.
После школы свободы не прибавилось. Помимо готовки, стирки и уборки, Арина стала личным ассистентом брата: вела график, сортировала письма, регистрировала на олимпиады. Когда заикнулась о работе в приюте для животных, возмутился даже Артём: «Без тебя я пропаду!»
Бунт случился лишь раз — когда появился Семён. Неказистый программист с душной однокомнатки в Люберцах, он заказал выгул своему шарпею Барсику. Вскоре прогулки заканчивались ночёвками. Мать звонила, требуя гладить рубашки (Артём носил только накрахмаленные), брат ныл, что некому точить карандаши, а отец опять купил чебуреки. «Я вам не прислуга!» — кричала Арина. Семён целовал её слёзы, клялся жениться… а потом улетел в Германию по контракту.
Когда Артёму вручили премию в миллион рублей, родители распирались от гордости. Мать записалась на шугаринг, отец мечтал о новой Lada Vesta. Арине же пришлось бронировать билеты, искать отель с бассейном и вегетарианским меню. Измученная, она чмокнула брата за кулисами перед выходом на сцену и направилась в зал.
Охранник в чёрной форме преградил путь: «Персоналу вход воспрещён». Второй, помоложе, усмехнулся: «В таком тряпье и правда нечего тут делать». Арина посмотрела на потёртое платье — переодеться не успела. Брат мельком взглянул на неё, но ведущий уже объявлял его имя.
Сидя на стуле у стены, она мысленно составляла список: забрать костюм из химчистки, ответить на письма… Речь Артёма знала наизусть: благодарность родителям, учителям, высокие цели. Но вдруг он сбился:
«…Есть один человек, без которого меня бы здесь не было. Вся её жизнь — служба мне. Пришло время вернуть долг». У отца налилась вена на виске, мать всхлипывала. «Эти деньги — тебе. Открой приют для собак. Живи наконец для себя».
Артём потянул ошеломлённую сестру на сцену под гром аплодисментов. Софиты слепили глаза. «Знакомьтесь — Арина. Моя сестра. Без неё не было бы ничего».
Он передал ей все деньги, нанял помощника, выучил его под её руководством. «Прости, я был слепым идиотом».
Арина открыла приют, окончила курсы кондитеров. В её маленькой пекарне пахло ванилью и счастьем. Однажды октябрьским вечером, когда она закрывала кассу, дверь звонко хлопнула.
На пороге стоял Семён. Похудевший, в помятом плаще.
«Вернулся…» — прошептала Арина, цепляясь за прилавок.
«Аришенька… — он улыбнулся виновато. — Прости дурака».
Родители до сих пор дулись — решили, будто дочь «одурманила» сына. Но это уже не имело значения. Ведь главное — он вернулся. А значит, теперь точно всё будет хорошо.
