Я всегда недоверял своей женеАграфене. Поэтому рассчитывал лишь на себя, так и сложилось в нашей семье.
Виктор, мой приятель, был красив, словно полевой мак, и всегда вёл себя как душа компании. Он пил умеренно, не курил, к рыбалке, футболу и охоте не тянулся. Словом, «молодец хоть в Дворец».
Эти качества заставляли меня подозревать, что он ищет утешение за пределами нашего дома. Такие мужчины, как он, в огне не найдёшь, а «охотницы» всё равно найдутся Единственное, что успокаивало меня,он безумно любил нашего сынишку Степана. Виктор отдавал ему всё свободное время, и я думал, что этой отцовской преданностью семья держится.
В школе Аграфену часто дразнили «Аграфой» за её огненнорыжие волосы и веснушки, покрывавшие лицо. Мама, красавица от силы, с малых лет шептала дочери: «Аграфёнка, ты у меня как утёнок без крыла. Прости за сравнение, но правду признавай. Замуж скорее не возьмут, так что учись полагаться лишь на себя, будь прилежна, строй карьеру, а если встретишь хорошего человекабудь послушной женой». Эти слова прилипли к ней навсегда.
Получив золотую медаль в школе, Аграфена пошла в МГИМО, где встретила будущего мужа. Она не могла понять, почему привлек её такой красивый молодой человек. Виктор позже признался, что она единственная, к кому он осмелился подойти. Аграфена не пользовалась косметикой, одевалась просто, не умела кокетничать. Поняв, что ухаживает за ней знаковый парень, она сама взяла инициативу в руки и предложила ему брак. Парень был шокирован, но она обещала быть кроткой, смиренной и верной. «Любовь придёт со временем»,убеждала она. После советов мамы Виктора он согласился.
Когда Виктор впервые привёл её к своей матери, Виктории Олеговне, та посмотрела скептически: «Сын красив, как рассвет, а ты веснушчатая морковка». Первая встреча прошла довольно тяжко.
Аграфена почувствовала недовольство будущей свекрови, но понимала, что красивый муж не гарантия счастья. Она решила лично пойти к Виктории Олеговне, чтобы спасти своё будущее. Мама усадила её за чай, и вдруг сказала: «Привыкаю». Аграфена пообещала быть верной и послушной женой, и это перевешивало её внешние «недочёты».
Виктория Олеговна была вдовой: её муж бросил её и сына ради новой любви, вернулся через год измождённый, но семья его не приняла. Она долго задавалась вопросом, прощать ли неверность. Одна ребёнка растить тяжко, и она решила поддержать выбор сына.
Через год у пары появился сын Степан, точная копия отцакрасавца, к чему была безумно рада Виктория Олеговна. Виктор летал над сыном, как мотылёк, а любовь к жене так и не разгорелась. Их отношения были ровными: Аграфена стирала и гладила его рубашки, готовила обеды, целовала в щёку; Виктор отдавал ей всю зарплату в рублях, дарил цветы на день рождения, целовал по утрам, но всё это напоминало ритуал, а не страсть.
Через пять лет Виктор нашёл то, чего искал, но не в семье. Это была девушка с небесной красотой Валентина. Она заворожила его, и они тайно встречались в кафе, на лавочке, у друзей. Виктор всё чаще укрывался от Аграфены, а Степан видел отца раздражённым. Валентина поставила условие: «Либо женись на мне, либо останемся друзьями».
Виктор растерялся: терять Валентину он не хотел, но сын был дорог. Он собрал вещи и покинул дом, оставив Степана пятилетним.
Аграфена всё чаще вспоминала маму. Слова, когдато будто бы ранили её, теперь стали путеводной нитью. Она поняла, что не будет бросаться в реку от горя, а переживёт уход мужа без трагедии.
История оставила в душе болезненный шрам, но счастье, как вольная птица, всё равно найдёт путь. Аграфена сказала Виктору на прощание: «Двери всегда открыты, только не тяни с возвращением. Степан тебя любит, не заставляй его страдать».
Виктор полгода ходил тудасюда между сыном и Валентиной. Аграфена бережно хранила его зубную щётку в отдельном стаканчике; каждый раз, когда он приходил к Степану, щётка «смотрела» на него, как немой упрёк. Однажды Виктор положил её в карман, но позже нашёл в стаканчике новую.
На кухне его всегда ждала чашка горячего кофе, в коридоре домашние тапочки. Эти мелочи «царапали» душу Виктора, и он спешил уйти из дома. Он не мог объяснить себе, почему ушёл, ведь какаято сила тянула его к Валентине.
Он постоянно задавал себе вопросы, но ответов не находил. Можно было бы закрыть дверь перед ним, проклинать разлучницу, но Аграфена молчала и каждый раз, когда он уходил, тихо говорила: «Возвращайся, Витя, не забывай о нас».
К Валентине он возвращался опустошённый; ей не нравилась суета вокруг Степана. Она предупреждала: «Если уйду, то только изза твоего сына, ты о нём больше, чем обо мне». Так годы шли.
Подруги шептали Аграфене: «Ты бы давно вышла замуж! Степану нужен отец каждый день». Она слушала, вздыхала и молчала.
Время не щадило: Виктор перестал навещать Степана. Сын уже заканчивал школу, а Аграфена приняла, что муж не вернётся. Двенадцать лет прошли с момента его ухода. Она решила закрыть эту главу и, полная сил, отправилась в тёплые края, где случился короткий курортный роман без обязательств.
Через девять месяцев у Степана появилась сестрёнка Маша. Подруги стояли у дверей роддома, ожидая новорождённого. Молодая мама вышла усталой, но счастливой, держала в руках свёрток с розовыми лентами: «Привет, девчонки! Любите и жалуйте мою Машку!».
Одна подруга спросила: «А как её отчеством назвать?» «До отчества надо вырасти», отрезала Аграфена.
Нет ничего, что могло бы омрачить радость Аграфены. Вторая часть её жизни теперь посвящена воспитанию Маши. Степан стал первым помощником, обожал сестрёнку, не задавал вопросов о её отце.
Когда Машу отдали в детский сад, ей было три года, и там её «просветили», что у детей бывают и мамы, и папы. Маша стала называть Степана «папой», что было и смешно, и горько.
Однажды вечером в квартире Аграфены зазвонил звонок. Маша бросилась к двери, вопя: «Это мой папа!». Через глазок Аграфена увидела Виктора. Открыла дверь шире:
Можно войти? спросил он, переступая с ноги на ногу.
Входи, если пришёл, ответила Аграфена, скрывая удивление.
Он отложил две набитые сумки и снял рюкзак. Маша бросилась к незнакомому «дяде» в объятия:
Мама, это же мой папа!
Аграфена, со слезами на глазах, ответила:
Да, Машутка, это твой папа.
Виктор обнял девочку, поцеловал её веснушчатый носик, погладил золотистые кудряшки: «Привет, мой «рыжик»!». Затем он подошёл к Аграфене, горячо её поцеловал.
Спасибо тебе, Аграфена! Простишь ли? протянул он, пытаясь встать на колени.
Аграфена, мягко, но решительно, схватила его за локоть и не дала упасть:
Привет, мой горький мёд! Ты ушёл 17 лет, но обиды я не держу. Кто вспомнит старое Нам нужен отец вздохнула она.
Степан, с широко раскрытыми от удивления глазами, стоял в сторонке и улыбался.
Через пару недель Аграфена, оправившись от волнения, позвонила подруге и сказала: «Ты хотела знать отчество дочери? Викторовна. Запоминай: Мария Викторовна! Без вариантов».
