Лена стояла у окна своей московской однушки, наблюдая, как Дмитрий засовывает детское кресло в их старенькую «Ладу». Их пятилетний Ваня уже прыгал на заднем сиденье, предвкушая воскресенье у бабули с дедом. Каждые выходные они возили сына к родителям Лены — чтобы те могли порадоваться внуку. Но каждый раз по дороге домой Лена сжимала руль так, будто это была шея её мамы. Татьяна Петровна свято верила, что, сидя с Ваней, она оказывает семье неоценимую услугу. И это выводило Лену из себя, как плохая связь в «Вотсапе».
Всё началось три года назад, когда Ваня перестал падать с дивана. Лена с Димой решили — пусть по выходным гостит у бабушки. Татьяна Петровна и Александр Сергеевич души не вязали во внуке. Они кормили его блинами, водили на карусели в парк Горького, читали ему Чуковского. Лена умилялась, глядя, как сын обожает этих чудаков. Она сама в детстве обожала гостить у своей бабки в Подольске и хотела таких же тёплых воспоминаний для Вани. Но кто же знал, что её мать превратит это в мученический подвиг.
Каждый раз при встрече Татьяна Петровна встречала их лицом уставшей на трёх работах дворничихи. «Вот, нянчилась с вашим сорванцом, пока вы отдыхали», — вздыхала она, поправляя несуществующие морщины. Или: «Он сегодня три раза спрашивал про вас, но я же терпела — вам ведь надо в «Ашан» сходить». Лена кусала губы до крови, представляя, как бы ответила, будь она героиней сериала «Кухня». Но вместо этого выдавливала из себя: «Спасибо, мам». Даже невозмутимый Дима начал злиться. В машине он ворванивал: «Она правда думает, что мы подкидываем ей ребёнка, как в «Подкидыше»? Это ж для них праздник!»
Дело не в том, что Лена и Дима не любили свои выходные с Ваней. Как раз наоборот — они обожали лепить из пластикана, смотреть «Фиксиков» и гонять в футбол у дома. Но они видели, как Татьяна Петровна ждёт этих визитов, как её лицо светится, когда Ваня кричит: «Бабуля, привет!» Они хотели подарить родителям это счастье, а заодно и Ване — ощущение большой семьи. Но с каждым разом мамины фразы звучали всё ядовите. «Еле ноги волочу, но ничего — вам же нужно», — говорила она, словно они оставляли ей ребёнка, как жопоголик оставляет грязный унитаз. Лена чувствовала себя виноватой, хоть и не понимала — за что.
Всё лопнуло в прошлую субботу. Они только зашли в квартиру, а Татьяна Петровна уже завела: «Опять мне весь день как белке в колесе. Но вы-то хоть в «Окей» успеете». Лену прорвало. Голос её дрожал: «Мам, мы привозим Ваню не потому что нам лень! Мы хотим, чтобы вы его знали! Это не одолжение, это подарок!» В квартире стало тихо, как в Мавзолее. Татьяна Петровна замерла с чайником в руках, а Александр Сергеевич резко заинтересовался кроссвордом. Дима незаметно подмигнул Лене: «Давно пора».
Вечером, забирая Ваню, они заметили перемену. Татьяна Петровна не ныла, а просто обняла внука и сказала: «Приезжайте почаще». Лена вздрогнула — то ли от облегчения, то ли от внезапного чувства вины. Но Дима, за рулём, рассмеялся: «Пусть привыкает — мы не сбрасываем ей ребёнка, как надоевший торт, а делимся счастьем». Ваня на заднем сиденье горланил «Волка и козлят», и Лена подумала — ради этого смеха она готова ещё сто раз объяснять матери очевидное.
Теперь они продолжают возить Ваню к бабушке, но аккуратнее. Лена надеется, что мать наконец поняла: они не ищут бесплатную няньку, а хотят, чтобы Ваня знал историю семьи из первых рук, а не из «Инстаграма». Но стоит жеманному «я же вам помогаю» сорваться с маминых губ — Лена чувствует, как в груди закипает «Ред Булл». Она твёрдо знает: семья — это не «услуга за услугу», а круглосуточный банк любви. И если Татьяна Петровна снова забудет об этом — Лена готова напомнить. Ради Вани. Ради правды.
