Жарким летним вечером, когда солнце клонилось к закату над нашим небольшим городком в Сибири, где время словно застыло между прошлым и будущим, со мной случилось нечто, перевернувшее всю мою жизнь. Иду я, Татьяна Сергеевна, с работы, слышу — кто-то окликает меня по имени. Оборачиваюсь, а передо мной — молодая женщина с мальчонкой лет шести. Подходит ближе и говорит: «Татьяна Сергеевна, я Надежда, а это ваш внук Алёша».
Сердце у меня оборвалось. Чужие люди, а слова их бьют, как обухом по голове. У меня есть сын, Дмитрий, умница, подающий надежды — работает в крупной компании, скоро повышение ждёт. Но не женат, внуков я хоть и ждала, но не так же! Шок, растерянность — как так, шесть лет прошло, а я ничего не знала?
Наверное, во всём виновата я. Растила Дмитрия одна, всё на двух работах пропадала, лишь бы у него всё было. Горжусь сыном, но сердце болело — жену себе не выбирал, менял девушек, как варежки. Не лезла в его дела, хоть и вспоминала порой себя — мне ведь тоже двадцать было, когда я его родила. Без мужа, без помощи, молодость свою положила на алтарь материнства. Лишь три года назад Дима свозил меня впервые на Чёрное море — тогда впервые в жизни волны видела. Не жалею ни о чём, но мечта о внуках жила в сердце.
А тут — Надежда с Алёшкой. Голос у неё дрожал, но говорила твёрдо: «Долго не решалась вам сказать, но Алёша — ваша кровь. Хоть он и записан на мою фамилию. Вот телефон. Если захотите увидеться — звоните».
Ушла, оставив меня в смятении. Тут же набрала Дмитрия. Он опешил не меньше моего. С трудом вспомнил, что лет семь назад встречался с Надей. Она тогда говорила о беременности, но он отмахнулся — мол, кто его знает, его ли ребёнок. Потом она исчезла, он и не вспоминал. Горько стало — сын мой, воспитанный в любви, так легко отказался от возможного отцовства.
Дмитрий твердил — ничего не знал, сомневается, что Алёша его: «Почему молчала семь лет? Подозрительно!» Спросила, когда расстались. Вспомнил — в сентябре. Засомневалась — а вдруг Надя обманывает? Но глазёнки Алёшины, его робкая улыбка — не выходили из головы.
Набрала Надежду. Она сказала — Алёша родился в апреле. На вопрос о тесте ответила резко: «Тестов не будет. Я знаю, кто отец». Добавила, что её мать помогает, справляются. Алёша в этом году в школу идёт, она сама работает. Говорила спокойно, но чувствовалась сталь в голосе.
«Татьяна Сергеевна, если хотите видеть Алёшу — приходите, — сказала. — Если нет — пойму. Знаю от Дмитрия, как вам тяжело было одной его растить. Потому и решила — должны знать о внуке. Только поэтому и пришла».
Положила трубку — мир рухнул. Хотелось верить сыну, но слова Нади звучали правдиво. Так и рвалась к Алёшке, обнять, приласкать, но страх гложет — а вдруг не мой внук? Вдруг обман? Разрывалась между желанием быть частью жизни мальчишки и страхом оказаться обманутой.
Душа кричала — этот ребёнок может быть моей плотью и кровью, моим шансом на бабушкино счастье. А разум шептал: «А если это ложь?» Вспоминала, как Димка маленький бежал ко мне, улыбаясь, а теперь так легко отрёкся от возможного сына. Надя же, хоть и одна, растит Алёшу с любовью, ничего не прося. Её стойкость — как моя молодость.
Не знаю, что делать. Позвонить Наде? Настаивать на тесте? Или отступить, боясь нового удара? Вся моя жизнь, отданная сыну, теперь стоит перед новой загадкой. Алёшка с его доверчивым взглядом уже поселился в моём сердце, но правда, скрытая за семью годами молчания, пугает до дрожи. Стою на перепутье, и каждый шаг — как над пропастью.
