Сегодня записываю, чтобы выплеснуть наболевшее. Зовут меня Артем Сергеевич Ковалев, мне сорок, женат, живу в Нижнем Новгороде. Моя мать, Лидия Петровна, недавно отметила шестидесятилетие, а бабушка — Анна Михайловна — уже перешагнула девяностолетний рубеж. Живем мы в тихом районе, где зимой снега по пояс, а до бабушкиного дома — добрых полчаса езды по скользким дорогам.
Бабушка наотрез отказывается покидать свой старый бревенчатый дом, хоть мать и уговаривала ее перебраться к нам. «Здесь мой порог, здесь и умру», — твердит она. Но в последнее время одиночество, видимо, стало ее одолевать, и она придумала жестокий способ привлекать наше внимание.
Телефонные звонки участились. Бабушка звонит с жалобами: то «голова раскалывается», то в боку «колет». Голос дрожит, дыхание прерывистое — сердце бешено колотится в груди, пока мы с матерью несемся через весь город. А приезжаем — Анна Михайловна уже хлопочет у печи, ставит самовар и угощает блинами с медом. Стоим, опустошенные, не зная, обнять ее или высказать все, что накипело.
Устали. Каждый раз — как ножом по сердцу, но игнорировать нельзя. А вдруг на этот раз правда? Эта мысль гложет, не дает спать.
Помню, как зимой, в пургу, мы с матерью понеслись к ней в три часа ночи. Я — в трениках и куртке нараспашку, мать — в валенках на босу ногу. Влетели в дом — а бабушка уже сидит, чай разливает. «Давление подскочило, — отмахнулась она. — Прошло». Через полчаса смеялась над нашими перекошенными лицами.
Вызвали врача. Тот осмотрел, покачал головой: «Здорова, как бычок. Ей бы гостей почаще». Но мы и так навещаем. Я — после смены на заводе, мать — в выходные. По праздникам собираемся втроем, с пирогами да подарками. Но ей мало. Ей нужно, чтобы мы метались, чтобы сердце сжималось от страха.
Мать предлагала переезд, даже комнату освободила. «Не хочу вам на шее сидеть», — отвечает бабушка, а через день — новый звонок: «Плохо мне…»
Объясняли, умоляли не тревожить по пустякам. Все без толку. Может, она просто тоскует? Но почему мучает нас?
Иногда злюсь. Но если не сорвусь на зов — а там случится беда? Эта мысль страшнее.
Вывод прост: старики — как малые дети. Капризны, эгоистичны, но бросить их — значит предать. Так что будем ездить. Пока зовут — будем приезжать. Потому что иначе — не простим себе никогда.
