В одном из уголков старой Тверской в Москве стояла молодая женщина по имени Алёна, её красота всё ещё пробивалась сквозь пыль жизненных невзгод. Каждый рассвет она занимала привычный тротуарный перекрёсток, её старенькая флейта слегка блестела в утреннем солнце, а изношенное платье и округлая беременная фигура говорили о тяжёлой дороге. Дух её, однако, оставался непокорённым.
Прохожие спешили мимо, ктото бросал взгляды, ктото шептал, но Алёна лишь улыбалась и играла. Музыка её поднималась над шумом города, нежная и тёплая, будто переносила её боль и надежду в самую сердцевину улицы. На несколько минут она переставала быть бездомной: она была просто Алёной, девочкой, чей звук касался душ. Когда она играла, будто весь город задерживал дыхание: дети замедляли шаги, а даже полицейские улыбались.
Эта мелодия была её единственным спасением. Каждый звонок монет в её металлическую кружку означал еду на день иногда хлеб, иногда рис от уличного торговца. Этого хватало ей и растущему внутри ребёнку. После долгих часов игры Алёна опустила флейту и погладила живот.
Ты сегодня хороша, прошептала она к будущему малышу. Может, завтра сыграем у парка?
С её губ скользнула тихая улыбка. Она собиралась упаковать флейту, кружку и небольшую тряпкуматрасик, когда резкий скрип шин прорезал шум улицы. Алёна успела повернуться и увидела чёрный спорткар, мчащийся к бордюру.
Дверь машины распахнулась и два незнакомца вытащили маленькую девочку лет шести, бросив её на проезжую часть. Дитя упала, заплаканное, а двери снова захлопнулись, и автомобиль исчез в потоке. Люди ахнули, но никто не пошёл. Алёна бросила всё и бросилась к ребёнку.
Её босые ноги громко стучали по мостовой, когда автобус пронёсся мимо, почти сбив девочку. Алёна успела схватить её в последний момент, прижав к себе.
Всё хорошо, всё в порядке, шепнула она, стараясь успокоить дрожащий голос. Сейчас ты в безопасности.
Малышка заплакала: Они они толкнули меня и сжалась в её руке, словно боясь отпустить. Алёна увидела, как девочка морщится от голода и холода, её руки холодные, губы бледные.
Давай найдём тебе еду, сказала она, нежно вытягивая волосы в сторону.
Они дошли до маленькой лавки, где Алёна отдала свои скудные средства за тарелку риса с фасолью. Девочка ела с жадностью, но в её глазах мерцала благодарность.
Подожди, мягко спросила Алёна, когда девочка дошла до последней ложки, как тебя зовут?
Олеся, прошептала ребёнок, чуть прищурившись.
Олеся, красивое имя, улыбнулась Алёна.
Ты знаешь, где ты живёшь? спросила девочка. Кто те мужчины?
Не помню, ответила Олеся, я только хочу, чтобы мой папа нашёл меня.
Сердце Алёны сжалось от боли, но она знала, что справиться в одиночку нельзя.
Пойдём к полицейскому, предложила она. Он поможет найти твоего папу.
Олеся кивнула и сжала Алёну за рукав, как будто в этом был последний лучик надежды. Вместе они пошли к ближайшему участковому. Люди бросали взгляды на странную пару: беременная бездомная женщина с ребёнком в дорогой одежде.
В участке Алёна рассказала всё: как машина остановилась, как мужчины бросили девочку, как она спасла её. Офицер посмотрел на Оле́сю.
Как тебя зовут полностью? спросил он мягко.
Олеся Громова, прошептала девочка.
Офицер ввёл имя в компьютер, и на экране вспыхнула информация.
Ты пропала два дня, сказал он, твой отец уже пожаловался, он известный бизнесмен, господин Громов.
Алёна замерла, понимая, что всё лишь начало. Офицер быстро связался с отцом, и тот приехал почти мгновенно, как будто ждал их у дверей. Высокий мужчина в тёмном костюме, глаза которого скользнули по залу, пока не остановились на Оле́се.
Оле́сь! крикнул он, бросаясь к дочери. Папа! девочка вцепилась в него, слёзы польются, а голос дрожал от радости.
Он обнял её, слёзы текли по его лицу.
Ты спасла мою дочь, сказал он, глядя на Алёну. Я не могу тебе благодарить достаточно.
Он протянул чек, но Алёна отмахнулась.
Пожалуйста, я не делала это ради денег, сказала она. Я просто хотела, чтоб ты была в безопасности.
Отец улыбнулся, приняв её уважительно.
Как тебя зовут? спросил он.
Алёна, ответила она скромно.
Алёна, ты вернула мне мир, сказал он, беря Оле́сь на руки.
Пока они уходили, Оле́сь помахала: Пока, Алёна! Спасибо!
Алёна кивнула, её глаза были туманными от слёз. Она вернулась к своему уголку, где флейта уже ждала её. Ночь была прохладна, но в сердце её стало легче.
Следующее утро разбудил запах жареного кукурузного хлеба и гудение утреннего трафика. Продавцы тащили тележки по тротуару, автобусы гудели, а торговка апельсинами выглядела, как корона на своём прилавке. Алёна проснулась на картонном коврике под знакомым фонарём, свернула тонкое одеяло и осторожно поднялась, поддерживая тяжёлый живот.
Каждый день её ребёнок напоминал о себе лёгким толчком, как маленькая искра надежды. Алёна зашила шарф, вынула футляр с флейтой и пошла к своему знакомому месту у тротуара. Там же стояла её металлическая кружка, которую она чутьчуть поцеловала, а флейту ласково погладила.
Давай сыграем чтонибудь яркое, прошептала она себе.
Ноты взмывали над гулом машин, замедляя прохожих. Школьник улыбнулся, бросил монету в кружку, женщина в зелёном плаще прошептала: «Бог вас благословит», и положила к Алёне булочку. Алёна благодарно кивнула, позволяя музыке унести её мысли к вчерашнему дню, к Оле́се, к полицейскому, к спасённому ребёнку.
Вдруг, как будто из ниоткуда, появился тот же чёрный автомобиль, что и раньше. Водитель вышел, дверь распахнулась, но в этот раз из машины выскочила Оле́сь, бросившись к Алёне. Два мужчины, которые тогда бросали её, теперь стояли в стороне, глядя с удивлением.
Ты пришла? спросила Алёна, смеясь от облегчения. Привет, дорогая.
Оле́сь обняла её и сказала: Папа сказал, что сегодня мы можем увидеться. И тут появился господин Громов, уже в обычной белой рубашке, рукава которого были подбиты. Его глаза светились, но на лице было лёгкое напряжение.
Добрый день, сказал он, рад видеть вас обеих.
В машину подошла ещё одна женщина, высокая, в элегантном платье, её волосы убраны в косу, а на голове солнцезащитные очки.
Это Виктория, представил её Громов, вторая жена, мачеха Оле́си.
Виктория кивнула, улыбка её была ровной, но в глазах мелькнула некая холодность.
Мы пришли, чтобы поблагодарить тебя, Алёна, сказала Виктория, и спросить, не хочешь ли ты жить с нами?
Алёна смотрела в их лица, чувствуя, как в груди растёт странное ощущение. Она знала, что её место теперь не на улице, а гдето в этом доме, где будет тепло и еда.
Я могу остаться, сказала она, если вы действительно готовы обеспечить меня и ребёнка.
Громов достал из кармана небольшую записку.
Это чек, но я не хочу, чтобы ты принимала его за деньги, сказал он. Мы можем предложить вам жильё, зарплату, медицинскую помощь.
Алёна кивнула, но быстро взяла в руки лишь одну вещь: свой флейтовый футляр, тёплую шаль и маленькую баночку с маслом ши.
С помощью водителя она занесла всё в багажник, как будто груз был весом света. Сел в заднее сиденье, Оле́сь прижалась к её плечу. Машина двинулась, оставляя за собой шум московских улиц, рекламные щиты и голодных продавцов. Алёна глядела в зеркало заднего вида, наблюдая, как уголок её прежней жизни убывает в темноте.
Папа говорил, что наш дом большой, со фонтаном и запахом блинов по утрам, прошептала Оле́сь, улыбаясь.
Он прав, сказал Громов, но главное это люди, а не стены.
Машина врезалась в ворота огромного особняка с мраморными колоннами, где фонтан булькал, словно смех ребёнка. Охранник открыл ворота, и они вошли в просторный холл, где пахло жасмином.
Внутри их встретила служанка в ярком платке, улыбка её была тёплой.
Добрый день, господа, сказала она, я вижу, у вас здесь новенькая.
Алёна обняла Оле́сь, её рука дрожала от волнения. В гостиной стоял огромный камин, а на стенах висели портреты семьи. Оле́сь показала ей свою комнату: яркие ковры, маленькая кроватка, вяленые куклы.
В кухне уже стояла Тётя Тата, женщина с яркой повязкой на голове, широкими губами и добрыми глазами.
О, ты уже здесь! воскликнула она, будет тебе вкусно.
Тётя Тата подала им чашку ароматного чая и тарелку кашарис с овощами. Алёна, чувствуя, что её жизнь наконецто нашла своё место, улыбнулась.
В тот вечер, когда всё стихло, Алёна сидела у окна, флейта легко покачивалась в её руках. Звёзды над фонтаном мерцали, а внутри дома царил тихий смех.
Но радость была недолгой. Однажды ночью, когда все спали, Алёна услышала шипящий звонок телефона в коридоре. Голос Виктории, холодный и решительный, обсуждал план, который она давно готовила: похитить Оле́сь, чтобы избавиться от конкуренции. Алёна замерзла от ужаса, понимая, что её новая семья в опасности.
Она быстро просочилась в свою комнату, взяла телефон и позвонила в полицию, шепча, что в доме происходит чтото неладное. Сигнал тревоги прозвучал, а вскоре за окном показались мигалки полицейских машин.
Полиция ворвалась в особняк, задержала троих грабителей, которые пытались унести Оле́сь в чёрный автомобиль. Офицеры спасли девочку, а Виктория была схвачена за попытку организации кражи. Громов стоял в дверях, охваченный благодарностью и шоком.
Ты спасла нам всех, сказал он Алёне, обнимая её, я не знаю, как тебя отблагодарить.
Не за деньги, ответила она, а за то, что ты поверил в правду.
Судебный процесс прошёл быстро: Викторию приговорили к десяти годам, а семья Громовых восстановила свою репутацию. Оле́сь, теперь уже уверенная в своей безопасности, рисовала картину: большой дом, фонтан, две руки одна её папы, другая Алёны.
Через несколько дней у Алёны начались схватки. Врач сказал, что ребёнок готов к появлению. Громов сразу же привёз её в лучшую больницу Москвы. Тётя Тата помогала собирать вещи, а Оле́сь держала её за руку, шепча успокаивающие слова.
В родильном зале, после нескольких часов боли, к миру появился крохотный мальчик. Медсестра объявила: «Мальчик». Алёна, с слезами радости, шептала: «Добро пожаловать, маленький чудо». Оле́сь, уже чуть подросшая, называла его «Братом» и обещала делиться красками и карандашами.
Громов, глядя на свою семью, сказал: «Ты дала нам новый смысл. Спасибо, Алёна».
Теперь в особняке царили уют и смех. Флейта Алёны играла тихие мелодии у окна, пока новорожденный спал в крошечной кроватке, украшенной звёздным мобилом. Сын Громовых, названный надеждой, спал рядом, а Оле́сь помогала менять подгузники и рисовать сказки.
Вечером, когда всё успокоилось, Алёна наклонилась к окну, посмотрела на фонтан, где вода сверкает, как кристаллы, и прошептала: «Мы нашли дом, где каждый звук это жизнь». И под лёгкий шёпот ночного ветра её флейта завершила последнюю ноту, будто благословляя новое начало.
