Лет десять назад, а может, и больше, жила в нашем доме старушка по имени Полина Семёновна. Добрая душа – всем помогала, никому не отказывала. Когда моя мать слегла с хворобой, Полина Семёновна днями у нас пропадала: и травяные отвары ей готовила, и бельё стирала, и даже моих ребятишек приглядывала. Благодаря её заботе мама оклемалась, встала на ноги.
А потом вдруг сама Полина Семёновна занемогла – да так сильно, что её в больницу увезли. Всегда думала, что у неё ни родни, ни близких, а оказалось – целая семья: сын в Москве чиновник, дочь с магазинами, внуки в университетах учатся. Живут, не тужат, только вот к старушке ни ногой.
Как Полину Семёновну в больницу положили, дочь её Надежда примчалась – собрать кое-какие пожитки. Встретила я её на лестнице, предложила помочь – знаю ведь, каково это, за больным ухаживать. Но она лишь холодно фыркнула:
«Не моя забота. Врач список дал – я принесла. И то только потому, что больше некому».
Сердце у меня сжалось. Как можно так? Свою мать – и без капли жалости.
Я после работы каждый день к Полине Семёновне шла – то бульон принесу, то просто посижу, поговорю. А вечером, ложась спать, всё думала о Надежде, о её чёрством сердце.
Моя мать, услышав это, сказала:
«Ты не знаешь, что между ними было. Может, неспроста дети от неё отвернулись».
«Но мать – она же одна, как ни крути», – не унималась я.
«Если бы все, как ты, думали – жили бы мы иначе».
Задумалась я тогда: правда, чужая семья – потемки. Кто знает, какие обиды, какие слёзы за плечами? Но всё равно – как можно вот так, без души, без памяти? Ведь это же та, что жизнь тебе дала…
