Больничный зал ожидания пахнул кофе, отбеливателем и тревогой. Я сидел, сжимая руки до белизны костяшек, от чего они дрожали. В операционной Элайджа держали под скальпелем. Врачи говорили: «несколько часов». Чувство, будто часы тянулись целую вечность.
Каждая секунда на стеновом часах как нож в сердце.
Кларисса шагала рядом, её туфли тихо звенели по плитке. Эвелин сидела, согнувшись в стуле, на её плече свежая повязка. Уорд стоял в углу, скрестив руки, его взгляд никогда не отрывался от меня с того момента, как мы вошли.
Я всё слышал шёпот мужчины в костюме, который говорил перед тем, как сойти в лифт:
Спроси её, почему она не вернулась за тобой даже когда могла.
Почему мать бросила меня на улицу? Почему она позволила мне гнить в переулках, пока Элайджа рос в шелке?
Эти мысли резали острее любого ножа.
Наконец, Уорд заговорил:
Ты всё ещё крутился вокруг его слов.
Я посмотрел на него.
Он врёт.
Уорд наклонил голову.
Или говорит лишь часть правды. А половина правды бывает опаснее лжи.
Грудь пылала от гнева.
Расскажи, что знаешь, Уорд. Хватит игр.
Он понизил голос.
Нэйтан, пожар двадцать лет назад был не просто попыткой избавиться от тебя. Он был задуман, чтобы стереть тайны отца. Но мать спаслась с журналом. Отец записал имена влиятельных людей, тех, кто платил за молчание. Если этот журнал выйдет, Greene Industries рухнет, падут политики, судьи
Глаза Эвелин расширились.
И у твоей мамы он?
Уорд кивнул.
Да. Поэтому она прячет его.
Кларисса остановилась.
Значит, всё это было не о наследстве, а о защите журнала.
Точно, подтвердил Уорд. Если Нэйтан найдет её, он не только получит ответы, но и будет в центре их внимания, сильнее, чем прежде.
Я стиснул зубы.
Мне без разницы. Я всю жизнь носил метку. Если она жива, я её найду.
Уорд подошел ближе, глаза пронизывали меня.
Тогда готовься. Твоя мать уже не та, кого ты помнишь.
ЧАСЫ СПУСТЯ
Операционная светильник над кроватью Элайджи погас. Врач снял маску и сказал:
Он жив. Мы устранили повреждения, но восстановление будет тяжёлым. Потребуются покой, реабилитация и постоянный надзор.
Облегчение ударило меня так, что я едва не упал. Кларисса закрыла рот рукой, слёзы катились по её щекам. Эвелин прошептала дрожащую молитву.
Я прижал ладонь к холодному стеклу, наблюдая, как хрупкое тело Элайджи уносили обратно в палату. Он выглядел так же уязвимо, как и я.
Уорд коснулся моего плеча.
Сейчас твой шанс. Действуем, пока остальные спят.
Я оторвал взгляд от Элайджи.
Куда идти?
По адресу, оставленному мамой.
ПУТЕШЕСТВИЕ
Ночь уже поглотила город, когда машина Уорда свернула на узкую улицу, где не работали фонари. Адрес, написанный на обратной стороне фотографии, привёл нас в тихий район, где даже тени боялись задерживаться.
Автомобиль остановился перед старым домом: небольшим, облупившейся краской, занавесками, приоткрытой воротой.
Эвелин крепче сжала трость.
Она живёт здесь?
Уорд оглянулся.
Или просто прячется.
Сердце колотилось, когда я толкал ворота. Каждый шаг к двери казался всё тяжелее.
Наконец я поднял руку и постучал.
Долгое молчание.
Только скрип замка.
Дверь приоткрылась.
И она стояла.
Серебристые пряди теперь укладывались в простой узел. Лицо покрывали морщины от боли, но глаза глаза были мои.
На миг я не мог дышать.
Мама шёпот вырвался почти незаметно.
Её губы дрожали, слёзы наполнили глаза. Внезапно она раскрыла дверь и бросилась ко мне.
Сын мой Нэйтан
Я застывал, руки висели свободно.
Двадцать лет я мечтал об этом встрече, представлял, как врываюсь в её объятия, уткнусь в плечо, плачу, пока боль не уйдёт.
Но я стоял, как вкопанный.
Почему? прошептал я, голос дрожал. Почему ты позволила мне страдать? Почему не вернулась?
Её лицо дрогнуло.
Нэйтан у меня не было выбора.
ИСПОВЕДЬ
Мы сели в доме. Запах старой древесины и лавандового мыла наполнял воздух. Стены были покрыты фотографиями всё было старым, ни одной моей.
Она держала мою руку, будто боясь, что я исчезну вновь. Слёзы свободно стекали по её лицу.
Пожар, начала она, был не случайным. Твой отец раскрыл нелегальные сделки, имена людей с кровью на руках, записал всё в журнал. Когда они узнали, пришли за нами.
Её руки дрожали.
В ту ночь я пыталась спасти вас обоих. Когда дым заполнил комнату, ктото вырвал тебя из моих рук. Это была молодая женщина Кларисса.
Я повернулся к Клариссе, она отшатнулась от моего взгляда.
Ты
Мне было девятнадцать! вскрикнула она. Мне сказали, что я спасаю тебя! Я не знала, что меня выбросат.
Моя мать кивнула слабо.
Она вывела тебя из огня, но потом в костюме люди забрали тебя. Я искала тебя повсюду, в каждом архиве. Greene Industries заставляли меня думать, что ты мёртв. Если я заговорю, они убьют и Элайджи.
Каждое её слово резало острее предыдущего.
Так ты молчала, горько сказал я. Позволила мне голодать, просить милостыню.
Она сжимала моё лицо дрожащими руками.
Если бы я сопротивлялась громче, они бы погубили нас обоих. Я выбрала молчание, чтобы ты выжил. Не думай, что это не убивало меня каждый день.
Слёзы смазали зрение. Я хотел поверить ей. Чувствовал, как будто хочу.
Уорд наконец заговорил.
Где журнал?
Глаза матери бросились на старое пианино в углу.
Внутри. Там имена, доказательства. Всё, за что умер твой отец.
Эвелин ахнула.
Ты хранила его всё это время?
Пришлось, ответила она. Как только журнал станет публичным, Greene Industries сгорит, а вместе с ним и люди, правящие этим городом.
Я встал, ходя тудасюда.
Тогда давай закончим. Выведем его наружу.
Её глаза потемнели.
Нэйтан если ты обнародуешь всё, они не только придут за тобой. Они придут за Элайджи, за Клариссу, за меня. Они уничтожат всех, кто носит кровь Грэм.
ПОВОРОТ
Я ещё хотел чтото сказать, как вдруг стекло разлетелось на мелкие осколки.
Окно передней стены разломалось, в комнату ворвался дымовой баллон, покрыв всё густым белым туманом.
На пол! крикнул Уорд, вытаскивая пистолет.
Я схватил маму и положил её на пол. Эвелин с тяжёлым кашлем схватилась за грудь. Кларисса тянула меня к задней двери, но в неё уже шагали люди в чёрных костюмах, лица скрыты.
Сквозь дым прозвучал знакомый холодный голос.
Тебе следовало оставаться незаметным, Нэйтан.
Человек в костюме.
Он вошёл, окружённый вооружёнными.
Привет, Маргарет. Всё ещё прячешь журнал?
Моя мать сжала мою руку.
Ты его не получишь.
Он улыбнулся.
Мне не нужен журнал. Нэйтан отдаст его сам.
Я сжёг челюсть.
Ни за что.
Это можно устроить, спокойно ответил он.
Дым клубился, пистолеты поднялись. На мгновение время остановилось. Мать держалась за меня, Эвелин боролась за дыхание, Уорд прицеливался, Кларисса дрожала рядом.
Глаза человека в костюме горели.
Выбирай, Нэйтан: отдай журнал или смотри, как сегодня погибнут все, кого ты любишь.
Я задержал дыхание. Двадцать лет боли и ожиданий обрушились на меня.
И в тот момент я понял: дело уже не в выживании. Это правда, справедливость, возмездие за всё, что у меня отняли.
Я медленно встал, кулаки дрожали.
Журнал? сказал я.
Все взгляды обратились ко мне.
Тогда берите его.
