Татьяна ходила кругами по квартире, будто тень беспокойная. Уже третий вечер подряд Максим задерживался допоздна. А вчера явился лишь на рассвете. Отчитала его, чтобы хоть звонил, не мучил старуху. Поругались. И вот опять ждёт, шагает от окна к двери, на часы поглядывает.
«Любит он меня. Но мог бы и телефон взять. Женится ведь рано или поздно. К этому надо привыкать. А ещё неизвестно, какая невестка достанется — хлопот прибавится. Ох, лучше не думать. Взрослый уже, а сердце всё равно ноет». Татьяна не могла остановить поток тревожных мыслей.
Раньше смеялась над такими мамашами, что сыновей взрослых опекают, как малых детей, а теперь сама в их число попала. Всех девушек, с кем сын встречался, если знакомил, находила недостойными. И, как всякая мать, считала — должен советоваться в таком важном деле, как выбор жены. Уж она-то лучше знает, что ему нужно. Мысли вихрем кружились, конца-края не было. Хоть бы скорее вернулся.
В замке щёлкнул ключ, и Татьяна вздрогнула, хоть и ждала, и к шагам за дверью прислушивалась. «Наконец-то!» Кинулась в прихожую, но на полпути остановилась, свернула на кухню и села за стол, сложив руки.
— Мам, ты чего не спишь? — Максим замер в дверном проёме.
— Сам знаешь, переживаю. Хоть бы позвонил, — выговорила она с укором.
— Мам, я взрослый, не собираюсь перед тобой за каждый шаг отчитываться.
— Где был? — Татьяна смотрела прямо, с вызовом.
— У Алёны. — Голос Максима вдруг смягчился, стал тише.
— Очередная у тебя пассия, и не последняя. А мать одна, — не сдержала ревности Татьяна.
— Какая очередная? Она такая же единственная, как ты, мам. — Максим подошёл, наклонился, поцеловал её в щёку. — И не надо про неё плохо. Поссоримся — потом жалеть будешь. Да и как бы я невесту выбрал, если б с девушками не встречался? Сама же говорила, что на первой встречной жениться нельзя. Говорила?
— Говорила, — кивнула Татьяна. — Значит, уже выбрал?
Максим присел на корточки рядом, заглянул в лицо. Сердце Татьяны наполнилось теплом. Как же он похож на отца! Тот же взгляд, та же улыбка.
— Выбрал, мам. — Максим виновато уткнулся лбом в её колени.
— Ну так познакомил бы, — уже мягче сказала Татьяна.
— Обязательно, только… — Максим поднял голову.
— Что? С ней что-то не так? — Татьяна готова была спросить, не собирается ли он привести какую-нибудь бродяжку, как в детстве таскал домой бездомных кошек да пёсиков.
Жалость к животным — дело хорошее. Но всех не приютишь. Тогда притворялась, что аллергия — начинала чихать. Максим уносил найдёнышей и куда-то пристраивал, на улице не бросал. Теперь этот номер не пройдёт.
Слова уже вертелись на языке, но она встретила предостерегающий взгляд сына и сдержалась.
— С ней всё в порядке, мам. Красивая, да и готовит отлично. Мне нравится. Но она не одна.
— Ты влюбился в замужнюю? — голос дрогнул.
Наверное, страх отразился на лице, потому что Максим тут же ответил:
— Нет. Но у неё есть сын. Пять лет.
— Пять? — вскрикнула Татьяна. — Да во сколько же она родила?
— Мам, не кричи. Да, она старше.
— Понятно. — Татьяна едва не задохнулась от гнева.
Её мальчик, её солнышко, ради которого готова была на всё, влюбился в женщину постарше, да ещё с ребёнком!
— Что тебе понятно? Я люблю её. Человек имеет право на ошибку. Ты сама так говорила.
— Говорила. Только эта ошибка на всю жизнь. А свободные-то девушки тебя больше не прельщают? — зло бросила Татьяна.
— Вот потому и не говорил, не знакомил. — Максим вскочил. — Знал, что не поймёшь. Помнишь, рассказывала про девушку на работе, которую бросил парень? Как ты её жалела. Говорила, что всё у неё впереди, что встретится хороший человек, станет отцом её девочке. Почему этим человеком должен быть кто угодно, только не твой сын?
— Сынок, любовь приходит и уходит. Я твоего отца тоже любила, а он нас бросил.
— Вот именно, мам. Не факт, что с молодой сложится навеки. Алёну я люблю. И её сына. Он славный парнишка. Увидела бы сама. Даже если ты против, я не отступлю. Поняла? Хватит.
— Максим, я растила тебя, мечтала, чтобы ты был счастлив…
— Всё. Это моя жизнь. Будешь лезть — уйду. — Максим развернулся и ушёл в комнату.
Утром он ушёл, даже не позавтракав. Не разговаривали. Возвращался поздно, сразу закрывался. Татьяна не знала, как вернуть прежние отношения.
Казалось, вчера ещё качала его на руках, пела колыбельные, а теперь у него своя жизнь. Принять это было нелегко.
— Максим, давай поговорим, — попробовала она как-то.
— Поговорим, когда будешь готова услышать.
— Видно, правда любит. Так и потеряешь сына, — ворчала Марковна, старшая коллега.
Татьяна не выдержала, поделилась в обед. Хотелось совета, участия.
— Знаю, не права, но слова сами вырывались… — чуть не плача, призналась она.
— А ты хотела, чтобы он век возле тебя торчал? Ему нужно твоё понимание, а ты дать не можешь. Твоя свекровь тебя сразу приняла?
— Не сразу. Но я была младше и без ребёнка, — всхлипнула Татьяна.
— И всё равно в тебе косточки ломала. Все матери ревнуют, редко кто выбор одобряет. Одни смиряются, другие войну объявляют. Ни к чему хорошему это не приведёт. Ночная кукушка дневную переспорит. Ты без ребёнка замуж вышла, а растила одна.
— Максим так же говорил.
— Вот и смирись. Он пока не женился. Домой ночует ходит. Тоже переживает. Ждёт, что ты мудрость проявишь. Сходи, познакомься с этой Алёной, глянь, что за диво такое. Да не реви. Он не на войну идёт, а жениться собирается. Сердцу не прикажеТатьяна посмотрела на часы, глубоко вздохнула и, натянув пальто, вышла из дома — пора было идти знакомиться с Алёной.
