Прошло уже четыре года с тех пор, как я перестала общаться со своей матерью. И нет, мне не стыдно.
Когда я вышла замуж, мне было всего двадцать два. Мы с Дмитрием, моим мужем, только что получили дипломы и переехали в тесную, потертую, но свою съемную квартиру на окраине Ростова. Денег едва хватало, но тогда это казалось мелочью: мы были молоды, влюблены и грезили о будущем.
Мы брались за любую работу. Дмитрий трудился без выходных — то на стройке, то курьером, ночами подрабатывал охранником. Я тоже не сидела без дела: утром работала в магазине, вечером давала уроки детям. Всё ради одной цели — скопить на собственное жилье, пусть даже крошечную однушку в ипотеку.
Прошел год. На юбилее мамы Дмитрий вдруг предложил: «Давай поживём у твоих родителей, а я тем временем сделаю им капитальный ремонт». Я остолбенела — он даже не обсудил это со мной! Но мама, отец, да и сам Дмитрий уговаривали: «Так выгоднее, да и помощь родителям». В конце концов, я согласилась.
Моей младшей сестре Алине тогда исполнилось восемнадцать. Дома она почти не появлялась — то с друзьями, то у очередного парня. С Димой они не ладили, зато мама души в нём не чаяла. Для неё он стал идеальным зятем: то плитку положит, то кран починит, да ещё и её подругам-соседкам помогал — нехотя, конечно, но раз мама просит, отказывать не мог.
Отец был рад: теперь его не заставляли чинить чужую мебель и закручивать болты в чужих квартирах.
А вот с Алиной у меня отношения не складывались. Она придиралась ко мне по любому поводу, скандалила на ровном месте. Я понимала — хочет выжить нас из дома. И молчала.
Как-то раз родители уехали на дачу, а мы с Димой остались одни. Он доделывал пол, а я мыла окна. Вдруг Алина привела какого-то парня — вида, мягко говоря, подозрительного: небритого, в рваной куртке, с грязными ботинками. Они заперлись в её комнате на несколько часов, потом ушли. Я не вмешивалась — взрослая уже, пусть сама отвечает за свои поступки.
Но на следующий вечер отец обнаружил пропажу денег — приличную сумму, отложенную на ремонт машины. Мама тут же накинулась на Алину, а я, дура, рассказала про её «гостя». Думала, справедливость восторжествует.
Однако виноватой оказалась я.
«Почему ты мне сразу не сказала?!» — орала мама. «Я ей сто раз повторяла — никаких парней в доме! А если бы она залетела, ты бы за неё расплачивалась?!»
Я попыталась объяснить, что Алине уже восемнадцать, и я не её нянька. Но мама только распалялась. В итоге она буквально выставила нас с Димой за дверь. Без разговоров. С криком:
«Достали уже! Отремонтировали? Молодцы. Теперь катитесь!»
Отец стоял в стороне, как призрак, но и ему досталось:
«Будь ты хоть чуть-чуть мужиком — не пришлось бы зятя на работу нанимать!»
Всё. Мы ушли. Дима молчал. Я рыдала.
Мама звонила потом, просила вернуться. Я не подняла трубку. И больше не поднимаю. Четыре года уже.
Мы снова стали снимать квартиру, копили каждую копейку, и вот — у нас своё жильё. Маленькое, в ипотеку, но своё. В декабре подписываем документы.
А Алина вышла замуж за того самого «гопника». Теперь они живут у родителей. Дима шутит: «Ну что, ремонт не зря сделали». Ничего чинить он там не обязан. И, что удивительно, мама носит их на руках.
Иногда мне до слёз обидно. Мы отдали всё: силы, время, нервы — а нас вышвырнули. За правду. За то, что перестали быть удобными. А теперь, когда у неё под боком настоящая проблема, она молчит.
Но пусть. Пусть живёт, как хочет. Мы не вернёмся. И если вдруг её снова обманут, обворуют или обидят — помогать не станем. Мы сделали всё, что могли.
Теперь у меня своя жизнь. Без маминых упрёков, слёз и криков. И знаете — мне так спокойнее.
Иногда лучше отпустить, чем годами цепляться за тех, кто не ценит твоей любви.
