Что ты себе позволяешь
…Шлепнув будильник по его металлическому затылку, Лёня Смирнов встал с кровати и босиком побрёл на кухню. Там его ждал настоящий шок. За столом, закинув ножку на ножку, сидела Марусенька. На ней был только игривый кружевной фартучек. Этот факт так смутил Лёню, что он даже зажмурился.
– Пупсик, проснулся! – Марусенька лёгкой бабочкой вспорхнула со стула и повисла на шее ошалевшего Лёни. – А я уже завтрак приготовила!
– Правда? И что же это? – спросил он, глядя на странное зелёное нечто.
– Ну как же, Лёнечка? Это же паровой шпинат!
Лёня никогда не ел паровой шпинат. Он привык завтракать чем-то более понятным.
– Может, хоть сметанки добавить? – робко предложил он, глядя на безрадостное зелёное месиво.
Но, увидев, как бровки Марусеньки поползли к переносице, Лёня поспешно отрёкся от своей идеи:
– Конечно, любимая! Без сметанки!..
«За что мне такое счастье?» – размышлял он, доедая завтрак. Но мысль эта относилась совсем не к шпинату. А к богине, восседающей на видавшем виды кухонном стуле посреди его квартиры. «Эта фея… нимфа… сама Любаша теперь моя!..»
***
Впервые Лёня увидел Марусеньку в театре, где работал осветителем уже лет двадцать. Однажды, наводя луч на сцену, он задел её — и… обомлел. Тонкая, воздушная, как тень, она засела в его сердце. И с тех пор покоя не было.
Нет, Лёня Смирнов не был тем, кто бегает за каждой юбкой. Что, кстати, странно для театрального работника. В этом царстве красоты он славился как человек строгих правил. Может, за эти редкие качества небеса и подарили ему Марусеньку?
***
Наспех побрившись, Лёня стал собираться на работу.
– Может, рубашку погладишь? – робко спросил он у Марусеньки.
Но «фея-Любаша» была занята чем-то куда более возвышенным.
– Пупсик, а давай сам? – пролепетала она, не отрываясь от экрана телефона.
– Ну сам так сам! – не стал спорить Лёня.
Не найдя утюга, он по-мужски разгладил рубашку мокрыми ладонями. Решив вопрос, схватил сумку, чмокнул возлежащую на диване Марусеньку и побежал на работу.
Только в автобусе Лёня понял, что что-то не так. Осмотрев себя, он осознал: в сумке не хватает завёрнутых в бумагу бутербродов или контейнера с котлетами. «Ладно, в столовой перекушу», – смирился он.
***
«Пупсик, скинь пять тысяч. У меня сегодня шугаринг!»
Прочитав сообщение, Лёня слегка опешил. Он не знал, что шугаринг может стоить столько! Но, несмотря на урчащий живот, расстраивать Марусеньку не хотел. «У Витька одолжу до зарплаты», – подумал он, нажимая «перевести».
За полчаса до конца смены пришло второе сообщение:
«Купи по пути авокадо и безлактозное молоко! Чмоки!»
Из списка Лёня знал только молоко. Долго бродил по магазину, пока не сдался и не спросил у продавщицы:
– Вам сколько авокадо? – вежливо уточнила девушка, неся молоко к овощам.
Лёня снова растерялся. Он не представлял, сколько люди берут авокадо. Но, чтобы не ударить в грязь лицом, бодро ответил:
– Дайте килограмм!
Расплачиваясь, он с грустью подумал, что к Витьку всё же придётся идти. Лёня всегда одалживал друзьям, но сам ни у кого не брал. «Ради такой женщины и Витька побеспокою!» – утешал он себя, таща домой авоську с диковинным плодом.
Марусенька встретила его с распростёртыми объятиями. Вся в чём-то лёгком и благоухающем, она кружила Лёне голову.
– Лёнечка, я так скучала! – щебетала она, пока он засовывал авокадо в холодильник.
– А что у нас на ужин, радость моя? – робко спросил он, пряча урчание живота.
– А вот и ужин! – воскликнула Марусенька, и в этот момент зазвонил домофон.
– Лёнчик, спустись, расплатись и принеси доставку!
«Что это может быть за пять тысяч?» – размышлял Лёня, пыхтя на лестнице. Коробка весила граммов триста.
– Что это? – спросил он, разглядывая аккуратные кружочки, обсыпанные зеленью.
– Лёнечка, ты что, не узнаёшь? Это же суши! – изумилась Марусенька.
И, заметив его недоумение, терпеливо объяснила:
– Это японская еда! Я взяла с тунцом и крабом! Едят с васаби и имбирём!
Японская кухня Лёне не понравилась. Хорошо хоть, Марусенька умяла почти всё. Когда она упорхнула в спальню, Лёня судорожно обыскал холодильник в поисках хоть ложки щей. Увы.
***
Наутро завтрака на кухне не было. Марусенька сладко спала.
– Пупсик, оставь мне пять тысяч, – пробормотала она сквозь сон. – У меня сегодня шугаринг.
Лёня хотел возмутиться, но не знал, что такое «шугаринг». «Может, это процедура в больнице?» – подумал он и устыдился.
– Конечно, родная, – вздохнул он и побрёл на кухню.
Налив «безлактозного молока», он осмотрел кухню в поисках еды. В хлебнице был чёрствый кусок, а в холодильнике – авокадо. Покрутив его в руках, Лёня так и не понял, что с ним делать.
– Уже уходишь? – сонно спросила Марусенька, не отрываясь от телефона.
– Да, – ответил он, скрывая раздражение. – А ты, радость моя, когда на работу?
Марусенька даже оторвалась от экрана.
– Ты чего, пупсик? Какая работа? – удивилась она. – Я теперь твоя жена! Когда я была одна, мне надо было зарабатывать. А теперь ты наш добытчик! Твоя роль – приносить мамонта в дом, а моя – беречь очаг и вдохновлять тебя!
***
С работы Лёня вернулся злой и голодный. На кухнеНа кухне его ждало только грустное авокадо, а в спальне, наряженная, как на бал, Марусенька объявила, что они идут на вечеринку с пенным шоу, но Лёня, наконец, твёрдо сказал: «Нет».
