Что ты здесь делаешь, дедушка? Тебя согревают прогулки? В моём возрасте я бы сидел дома!
Старик Георгий выпрямил спину насколько мог и подтянул шапку к лбу. Холодный ветер клюнул в щеки, но он не отступал. Стоял он у края просёлочной трассы, в одной руке держал тяжёлую сетку с рафией, а в другой готовую поймать любую машину, которая могла бы вёзти его в город.
Это был не первый раз, когда он шёл этим путём. С тех пор как его жена Зинаида лежала в больнице, он привык к пыльной дороге, к нервному ожиданию, к бесконечной надежде. Но сегодня сердце билось иначе.
Зинаида была слабо собой ранним утром, когда пришла медсестра. Сказали, что ей плохо, и что будет лучше, если ктото придёт к ней, будет рядом. И когда тебе говорят «нужно прийти», земля уходит из-под ног.
Он вышел из хаты, не раздумывая. Взял сеть, в которой спрятал чистую рубашку, полотенце, немного фруктов и бутылку компота, сваренного Зинаидой много лет назад «для тех дней, когда я заболею, Георгий».
Теперь этот компот стал его молчаливым обещанием: я не забыл, я помню каждую её тревогу, каждый банку, вынесенную дрожащими руками.
Машины проезжали время от времени, но ни одна не останавливалась. Одни бросали взгляды сквозь него, будто он сухое дерево у обочины, а не человек с тяжёлой душой. Другие втыкали глаза в телефоны, ктото смеялся, спешил по своим делам, где нет места старцу с сетью.
В какойто момент одна машина притормозила. Георгий ощутил, как стеснилось сердце. «Вот и всё, меня возьмут», подумал он. Сделал шаг вперёд, сжал сеть к груди. Окно опустилось, и в лицо ему выскользнула молодая, слегка ухмылькающаяся голова.
Что ты здесь делаешь, дедушка? Тебя согревают прогулки? В моём возрасте я бы сидел дома!
Тон был шутливый, но острие шутки пронзало. Георгий открыл рот, чтобы ответить: «Я не гуляю, я еду к больной жене», но водитель уже поднял стекло и нажал на газ. Машина уехала, оставив за собой лишь облако пыли и тяжёлую тишину.
Мгновение спустя старик почувствовал, как дорога прошла сквозь него, ударив в грудь. Он взглянул на свои морщинистые руки, на изношенные сапоги, на старую сеть.
«Наверно, я выгляжу как тот, у кого больше не осталось дороги», прошептал он себе, ощутив узел в горле.
Но вспоминал глаза Зинаиды, как она ищет его в коридоре больницы, каждый раз, когда она открывает дверь, будто спрашивая: «Ты пришёл? Ты здесь?». И сквозь годы, морщины и тяжёлую жизнь, в её взгляде всё ещё жил тот юноша, которого он встретил на ярмарке много лет назад.
Любовь их не измерялась километрами и морщинами, лишь ударами сердца.
Георгий остался на месте. «Не уйду, Зинаида», прошептал он в уме. «Ты ждёшь меня. Как я могу не прийти?»
Время тянулось медленно. Тучи сжимались над небом, окрашивая его в грязноголубой цвет. Ветер усилился, и он натянул пальто плотнее. Ощущал, как кости хрустят от холода и от лет, но не шевельнулся.
Иногда проезжала машина, её фары на секунду осветляли его уставшее лицо, а затем снова поглощали его в темноте.
Он вспоминал, как Зинаида заботилась о нём, когда он возвращался с полей, и как она располагала стол, пахнущий свежим хлебом. Как в её ночах без сна готовила чай и накладывала холодные компрессы. Как они шутили: «Не волнуйся, старче, меня ничто не сломает».
Сейчас же была она сломлена, а он, со всей немощью возраста, хотел лишь держать её руку. У него не было лекарств, дипломов, силы только любовь. И иногда любовь единственное лекарство, которое ещё можно дать.
Наступила почти ночь, когда, наконец, одна машина остановилась. Фары ослепили его на миг. Дверь открылась, из неё вышел человек в белом халате, в тёплом кардигане.
Господин Георгий?
Голос был знаком.
Да я запнул старик, колеблясь.
Доктор Петров, лечащий Зинаиду, смотрел на него с лёгкой печалью и удивлением.
Что вас сюда привело в такой холод?
Иду к Зинаиде сегодня никого не было, кто меня возьмёт и я больше не мог ждать
Доктор вздохнул. Он часто видел его в коридорах, с сетью, сидящим на стуле, глаза устремлены к дверям палаты. Видел, как он сжимает руки, когда состояние Зинаиды ухудшается, и как светлеет лицо, когда медсестра говорит: «Сегодня чуть лучше».
Подойдите, пожалуйста. Не оставим вас здесь.
Доктор бережно взял сеть, словно это был самый ценный груз, и открыл дверь.
Георгий замер на секунду, не веря.
На меня?
На вас, господин Георгий. Я тоже поеду в больницу. Пойду с вами.
Когда он сел в машину, тепло обняло его, как долгожданный объятие. И, впервые за этот день, он позволил слезам тихо скатиться по щекам, глядя в окно.
Доктор ничего не спрашивал, не требовал объяснений, почему он не сел в автобус, почему стоял в стужу. Иногда вопросы ранят сильнее, чем мороз.
Доктор начал Георгий.
Да?
Зинаида всё время говорит о вас. Говорит, что у вас хорошие руки
Доктор мягко улыбнулся.
У неё доброе сердце, поэтому она видит добро вокруг.
Остальная часть пути прошла в молчании. Георгий держал сеть к груди, иногда стирая уголок глаза мундиром. Думал, может, Бог не забыл о нём. Что среди всех проезжающих машин именно эта, в которой сидел человек, заботящийся о Зинаиде, остановилась.
В больнице, ступая по длинному светлому коридору с сетью в руках и маленькими шагами, Георгий больше не чувствовал себя одиноким стариком у обочины. Он был мужем, исполняющим обещание: «Приду к тебе, куда бы ни привела жизнь».
Как только он вошёл в палату, Зинаида сразу увидела его. Уставшие глаза засияли, как в те дни, когда она ждала его после полевых работ.
Ты пришёл прошептала она.
Пришёл, милая Как я мог не прийти?
Он положил сеть у её ног и достал из неё тот самый компот с вишнями, который хранил годами.
Я принёс тот компот, помнишь? Для «когда я заболею, Георгий». Теперь ты больна, но мы вместе справимся.
Она слегка улыбнулась, и в уголке глаза её блеснула слеза не от боли, а от благодарности.
В тот миг всё холодное на дороге, все отказы, все резкие слова молодого водителя перестали иметь значение.
Георгий понял: мир полон прохожих, которые мимо тебя проходят, не замечая, но достаточно одного доброго человека, чтобы почувствовать, что Бог не оставил тебя у обочины.
А его любовь к Зинаиде не требовала «автослепования». Она сама находила путь сквозь холод, усталость и время, всегда возвращаясь к её кровати, к её взгляду, к её сердцу, которое всё ещё билось для него.
В следующий раз, когда увидишь старика с протянутой к дороге рукой, вспомни, что это можешь быть ты или твои родители. Стань тем автомобилем, который останавливается, а не тем, который лишь поднимает пыль.
.
