**НОВОРОЖДЕННОЕ СЧАСТЬЕ**
— Мужчина, хватит ходить за мной! Я же сказала — ношу траур по мужу. Оставьте меня в покое! Мне страшно! — голос дрожал от напряжения.
— Понимаю… Но мне кажется, ваш траур — лишь маска. Простите, — не отступал мой… поклонник.
Я приехала в санаторий под Москвой, в тихий уголок Подмосковья. Хотела лишь слушать шелест берёз да пение дроздов, а не терпеть ухаживания назойливых мужчин. Мой муж, Дмитрий, умер внезапно — второй инфаркт. Скорая не успела. Осталась я одна, с двумя сыновьями-подростками и недостроенным ремонтом в квартире. Руки опускались.
На работе дали путёвку — «Отдохни, Татьяна, соберись». Коллеги уговаривали:
— Ты не первая, не последняя. Дети на тебя смотрят. Поезжай!
Скрипя сердцем, согласилась.
Сорок дней прошло, а боль не утихала. В номере поселили весёлую соседку — Лизу. Она смеялась, будто горя не знала. Раздражало. К ней тут же приклеился местный заводила — шутник да балагур. Предупредила я Лизу:
— Гляди, женатый он. Не верь таким.
— Ой, Тань, да я воробей стреляный! — отмахивалась она.
А вечерами пропадала.
Я же неделю не выходила из номера. Читала, но слова не цепляли. Смотрела в окно, но не видела берёз.
Потом вдруг — проснулась с лёгкостью. Вышла в лес. И… встретила его.
Заметила этого мужчину ещё в столовой — невысокий, лысоватый, но щёгольски одетый. Взгляд наглый. Каждый вечер он кланялся мне, как придворный. Я кивала из вежливости.
А однажды подсел:
— Скучаете, мадам?
— Нет, — ответила резко.
— Не обманывайте. Горе на лице написано. Может, помогу? — настаивал он.
— Траур по мужу. Вопросы есть? — встала, давая понять — разговор окончен.
— Простите. Не знал. Валентин, — торопился он, будто боялся, что я уйду.
— Татьяна, — буркнула и ушла.
Но Валентин не сдавался. Каждый вечер — букетик васильков (их тут полно в полях). Приятно, конечно… но я не собиралась ввязываться.
Он присоединялся к моим прогулкам. Я даже каблуки сняла — чтобы не выделяться. А ему хоть бы что! Лысина, рост — ему всё равно. Зато голос… Глубокий, бархатный. Таким — женщин ловят.
Вскоре мы уже танцевали в местном клубе, ездили в Серпухов за фруктами… Он звал к себе в номер. Я отнекивалась.
— Тань, завтра отъезд. Зайдёшь на чай? — спросил он в последний вечер.
— Посмотрим…
Но пришла.
Стол накрыт, шампанское в ведре.
— Выпьем за любовь, Танюша! — поднял бокал Валентин.
…Утром проснулись в обнимку. Господи, зачем я тянула? Столько времени потеряла!
Собралась, попрощалась с Лизой. Она рыдала на койке:
— Тань, я беременна… Даже не знаю, от кого…
— От твоего «воробья»?
— Не знаю… Был ещё один, из соседнего дома отдыха. Женатый…
— Звони родителям. Пусть разбираются.
Лиза выбежала, а я подумала: «Нахлебаешься, глупышка…»
Валентин проводил меня до автобуса — с васильками в руках. Обняла его, едва сдержала слёзы. Казалось, скажи он слово — и я останусь.
Мы жили в разных городах. Писали письма. А потом… мне написала его жена. Мол, знает всё. И что у меня — сорок, а у неё тридцать… Не ответила.
Через полгода Валентин появился на пороге. Сыновья удивлённо пялились.
— Проездом? — спросила я (а в душе: «Скажи, что навсегда!»).
— Или как… Не прогонишь, Танюша?
— Заходи. Жену с собой привёз? — язвила.
— Мы развелись… — признался он.
— Не знала, что ты женат. Ничего бы не было…
— Давай поженимся, — выпалил он.
— У меня дети. Как они?..
— У меня дочь, Алёна. Десять лет. Заберу её — мать пьёт. Будем жить дружно.
— Ты с ума сошёл? Я её даже не знаю! Дай подумать…
Но вышла за него.
Дружной семьи не вышло. Скандалы, уходы… Сын Андрей и Алёна поженились, а потом обвинили нас: «Зачем рушили семьи?» Уехали, хлопнув дверью.
Три года молчали. А потом… пригласили в гости.
Оказалось, родился внук — Мирослав.
— Пусть в семье будет мир, — сказал Андрей.
Мы плакали. Простили.
Вот такое у нас новорождённое счастье…
