Горсть чёрной смородины
Ольга особо не готовилась к Новому году. Дочка сказала, что уедет с друзьями на дачу. Ну а ей-то что? Пирожков напечёт, оливье сделает. Телевизор посмотрит — и спать. А там и дочь вернётся.
Когда был жив Виктор, они собирались шумной компанией. Посидели за столом, выпили, закусили, посмеялись — и на улицу, с хлопушками и бенгальскими огнями. Водили хоровод вокруг ёлки на площади, песни распевали, а если народу много — так и конкурсы затевали. Даже молодежь заражали своим весельем.
Ольга смахивает слезу. Уже три года, как нет Виктора, а сердце до сих пор ноет. Да и вряд ли когда-нибудь свыкнется.
Она берёт с полки его фотографию в рамке. Глаза прищурены, лёгкая улыбка. Любимый снимок — такой же на памятник поставили. Когда приходила на кладбище, подолгу всматривалась в это лицо. Иногда казалось, будто Виктор встречает её по-разному: то радостно улыбается, то хмурится, если она давно не навещала.
Конечно, это бред. Но каждый раз, подходя к могиле, гадала: каким он будет сегодня?
— Тяжело без тебя, Витя. Хоть бы внуки были — хоть какая-то забота. Но Настя не спешит замуж. С тех пор, как её парень женился на другой, боится отношений. Хотя в последнее время ходит сияющая. Может, и правда, кто-то есть — молчит, не говорит. А я не лезу…
В прихожей хлопнула дверь. Ольга быстро ставит фото на место.
— Мам, ты дома? — звенит голос Насти из коридора.
— А куда мне деваться? Что так рано? — Ольга идёт навстречу.
— С работы отпустили пораньше. Ужинать не буду — сейчас соберусь и уеду. За мной Лена с мужем заедут.
— Как так? Вы же собирались тридцать первого? — Ольга хмурится.
— Да, но мы с Ленкой решили, что надо дачу протопить, всё подготовить, ёлку срубить… — Настя тараторит, швыряя вещи в сумку. — Зарядку взяла… Ой, туфли забыла! И плойку…
— Вроде всё. Прости, мам, что бросаю тебя одну. Могла бы к кому-нибудь в гости сходить.
— Да ну, не нужны мне эти посиделки. А когда вернёшься?
— Третьего или четвёртого. Как получится. — Глаза у дочери горят. Ольга давно не видела её такой. «Точно кто-то появился. Хорошо бы…»
За окном гудит клаксон.
— Всё, мам, бегу! — Настя чмокает её в щёку, накидывает шубку — и за дверь.
Ольга оглядывает прихожую: шапку не забыла? Нет, всё на месте. Возвращается в пустую комнату, снова смотрит на фотографию.
— Вот и дочь уехала… Эх, Витя, как рано ты ушёл… — вздыхает она.
На снимке Виктор будто подмигивает ей.
Чтобы отвлечься, Ольга открывает ящик комода — там ворох бумаг. Надо разобрать, а то ничего не найти.
Перебирает квитанции, выбрасывает ненужное. Среди бумаг — листок с корявым почерком: адрес Сергея, друга Виктора. В памяти всплывают картины прошлого…
Они познакомились на дне рождения у общих друзей. Пару раз сходили в кино. А потом он привёл своего товарища. Увидев Виктора, Ольга почувствовала, как ёкнуло сердце. Взаимная симпатия — с первого взгляда.
Сергей быстро понял, кому она отдаёт предпочтение, и отошёл в сторону. Хороший друг. Ольга ни разу не пожалела о своём выборе.
Потом Сергей женился, но брак не сложился. Уехал в деревню за триста километров — там дом от тётки остался. Пару раз они с Виктором и Настей навещали его.
Сергей откровенно завидовал их счастью, но по-доброму. Шутил: «Если Витька тебя обидит — приезжай ко мне». Виктор лишь смеялся. Конечно, и у них бывали ссоры, но быстро мирились — о разводе и мысли не было.
«На похоронах он был. Не помню, звала ли его. Может, Настя? Тогда в тумане была от горя. Уговаривал уехать к нему, отвлечься. Но я не могла — всё на кладбище бегала. Так и не собралась…»
Ольга закрывает ящик, садится на диван с адресом в руках.
— Вить, может, правда съездить к Серёже? Ты не против? — Кажется, Виктор на фото одобрительно кивает.
Она звонит на автостанцию, узнаёт расписание. Месит тесто для пирогов — с пустыми руками в гости не поедешь. Кто ему там печёт? Возится до ночи, засыпает мгновенно.
Утром сидит в автобусе, представляет, как обрадуется Сергей, как будут вспоминать молодость… Дремает.
Просыпается от шума. Пассажиров почти не осталось. Автобус подъезжает к заснеженным домикам.
Находит дом Сергея быстро, но калитка на замке. Пытается просунуть руку, открыть щеколду.
— Тётенька! Чего это вы в чужой дом ломитесь? — кричит сухонькая старушка в валенках.
— Я к Сергею Ивановичу в гости…
— Так его же нету! Уже девятый день пошёл.
Ольга холодеет.
— Как… нету?
— Вот так. Проваливайте! — старуха машет рукой и уходит, бормоча.
Ольга смотрит на заснеженную тропинку — нет следов. На остановке еле сдерживает слёзы. Слава богу, автобус ещё здесь.
Дома пьёт чай с пирогами, которые пекла для Сергея. «Завтра в церковь схожу, свечку поставлю…» — засыпает.
И снится ей Виктор. Улыбается, протягивает горсть чёрной смородины. Просыпается с бешеным сердцем. В комнате пахнет ягодами — так явственно был сон.
В церкви ставит свечи: одну — за Виктора, вторую — за Сергея. Но та гаснет.
— Живому за упокой ставишь. Не надо, — бормочет старушка у подсвечника.
Ольга пугается.
Вечером звонок в дверь. На пороге — Сергей в меховой шапке.
— Оль, чего испугалась? Это же я!
— Ты… — язык не поворачивается.
— Вчера в деревню ездила? Это, наверное, Марфуха тебя напугала. Я к сыну уезжал — банки с вареньем веОни пили чай со смородиновым вареньем, смеясь над глупым недоразумением, а за окном медленно падал снег, словно стирая границу между прошлым и будущим.
