Дверь скрипнула, едва он нажал на звонок. На пороге стояла бабушка лет восьмидесяти, с хитрым прищуром.
— Здравствуйте, — вежливо сказал парень.
— И тебе здоровья, голубчик, — ответила она. — А чего без спросу пришёл? Вдруг я бандитов боюсь?
— Я, милок, уже столько пережила, что теперь сама могу пугать, — усмехнулась старуха. — Заходи, из соцзащиты или что тебе надо?
— Я, бабушка, от фирмы, что фильтры для воды ставит. Водичка после них — прямо как из родника, чистая-пречистая, без всякой химии.
— Ого, водяной в гости пожаловал, — засмеялась бабка. — Ну давай, проходи.
Парень тщательно вытер ноги о половик.
— Разуться не надо? — кивнул он на коврик.
— Да забей, дочка потом пол помоет, не старая же я, как ты думаешь?
— Да вы молодец, румяная, бодрая — хоть сейчас на гармошке плясать, — льстиво пробормотал он. — А где у вас кухня? Покажу, как работает…
— Хитер, — фыркнула бабка. — В зеркало я лет двадцать не глядела, так что верю. Пошли.
На кухне он огляделся и вдруг спросил:
— А чего вы в зеркале не отражаетесь? Не упырь ли часом?
— Да нет, — засмеялась старуха. — Дочка повесила высоко, а я низкая. Не видно мне — хоть на цыпочки вставай.
Он стал ковыряться в фильтре, показывал мутную воду до и прозрачную после. Бабка слушала, кивала.
— Куплю, — неожиданно сказала. — Но сначала чай со мной попьёшь. Одна не люблю. Пара минут — и дело. Чай у меня особый, с травами.
Быстро вскипятила воду, заварила душистый сбор. Запах липы и мяты наполнил кухню.
— Семья есть? — спросила будто невзначай. — Дети?
— Пока нет, один.
— И правильно. Рано тебе. Ну как чай?
— Обалденный, бабушка. Где такой берёте?
— Я не беру. Мне его домовой на именины приносит.
Он усмехнулся, решив, что она шутит. Но вскоре улыбка пропала.
— А скажи-ка, парень, зачем ты по квартирам шастаешь? Неужто ради чистой воды? Не верю.
И вдруг сам, против воли, выпалил:
— Да нет, фильтры за копейки покупаю, а втюхиваю втридорога. Иногда в воду добавку подмешиваю — для вкуса. Люди ведутся, а мне прибыль.
— Ну вот и правда вылезла, — спокойно кивнула бабка. — А я предупреждала: чай у меня не простой. Кто выпьет — врать не сможет. Домовой, говоришь? Ага. Он его и заварил. За жульничество твоё — наказание будет.
Парень хотел возразить, но тело его уже таяло, превращаясь в лёгкий пар, который осел в медный таз, подставленный старухой.
— Захотел быть водяным — вот и будешь. Наш речной давно помощника искал. Десять лет проработаешь на реке — потом видно будет.
Она вылила воду из таза в раковину.
— «Чего не отражаешься, бабка?» А потому что мне триста лет. А зеркала высоко — чтоб народ не пугать.
Рассмеялась сама себе.
— Первый был — счётчики менял. Теперь молнии направляет. Его стихия — воздух. А твоя — вода. Познакомитесь. В следующий ливень.
Прошла мимо зеркала, в котором не отразилось ничего. Лишь тень скользнула по полу и растаяла в тишине старой квартиры.
