Он был просто мальчишкой — рыжим, немного неловким, с криво завязанным пионерским галстуком и глазами, светящимися так, будто других девочек на свете вовсе не бывало. Весна только-только просыпалась. Во дворе школы снег оседал чёрными проталинами, а из земли робко выглядывали крошечные жёлтые подснежники.
— Это тебе, — прошептал он, протягивая смятый в ладони пучок цветов.
— Будешь моей невестой? — спросил он так тихо, словно боялся, что его услышат воробьи на ветке.
Они не были друзьями, но иногда перекидывались словами у школьного крыльца. Он часто ходил мимо её дома и каждый раз окликал её, чтобы помахать рукой.
Она засмеялась — от неловкости, от внезапного тепла в груди.
Вокруг одноклассницы хвастались букетами: у одной были розы из магазина, у другой — гвоздики, сорванные с клумбы, третья таскала в портфеле тюльпаны. А у неё — эти жалкие жёлтые головки, которые никто не считал красивыми.
— Подснежники? — фыркнули подружки, пряча смешки за ладонями. — Он что, в лесу нарвал? Какая дурь!
Она не нашла слов, сунула букет в ранец и убежала, не оглянувшись. Хотя очень хотела. Но вдруг подруги заметят?
Он больше не проходил мимо её окон. Она ждала — сама не понимая почему.
Старалась обходить его стороной. Чтобы он не окликнул, чтобы не встретиться взглядом.
Ей было стыдно. Хотя, может, это не то слово.
А потом он исчез.
Семья уехала в другой город. Одна из тех самых подруг проболталась. Больше она его не видела.
Только иногда, когда весенний воздух пахнет талым снегом, ей чудится его голос: *»Будешь моей невестой?»* — и в памяти всплывают те жёлтые лепестки.
Годы прошли.
Девочка стала женщиной — яркой, уверенной, умной. Училась в художественном училище, потом в институте, и однажды на лекции о фарфоре перед ней поставили изящную чашку с позолотой и нежными жёлтыми цветами.
— Коллекция Imperial Porcelain, серия «Весенние грёзы», 1970-е, — пояснил лектор. — Здесь изображён подснежник. В языке цветов он символизирует первую любовь, ту, что не меркнет с годами. Только редкий человек подарит эти цветы — ведь если они подарены от сердца, их свет остаётся с тобой навсегда. Как прикосновение весеннего солнца.
И сердце её сжалось. Перед глазами встало то утро: школьный двор, мальчишка с кривой улыбкой и его ладонь, протягивающая то, чего никто не оценил.
Она закрыла глаза, улыбнувшись сквозь слёзы.
— Где ты теперь, в том чужом городе…
Глядя на чашку с подснежниками, она вдруг поняла: этот мальчишка когда-то подарил ей то, чего не смог дать никто другой.
Его маленький букет стал невидимой нитью, тянущейся сквозь годы.
И ей показалось, что где-то далеко, за лесами и полями, он тоже пьёт чай — и вспоминает девочку, которой когда-то вручил кусочек весны. Может… и у него на чашке подснежники…
У кого-то — первая ромашка, у кого-то — камешек с моря, ракушка или засушенный лист. То, что не купишь ни за какие деньги, не повторишь, не перескажешь. То, что светится.
