В душном кабинете нотариуса пахло старыми бумагами. Аня сидела на неудобном стуле, нервно сжимая потные ладони. Рядом расположилась её старшая сестра Ольга в дорогом деловом костюме с безупречным маникюром — казалось, она пришла не на чтение завещания, а на важные переговоры.
Ольга листала что-то в телефоне, изредка бросая равнодушные взгляды на нотариуса, будто торопилась уйти. Аня теребила ремешок потрёпанной сумки. В свои тридцать четыре она всё ещё чувствовала себя робкой младшей сестрой рядом с уверенной и успешной Ольгой. Работа в сельской библиотеке не приносила больших денег, но Аня любила своё дело.
Для остальных же это было скорее хобби — особенно для Ольги, занимавшей должность в крупной фирме и зарабатывавшей за год больше, чем Аня за пять лет.
Нотариус, пожилой мужчина в очках, откашлялся и раскрыл папку с документами. В комнате стало ещё тише. Где-то на стене тикали старые часы, подчёркивая напряжённую атмосферу.
— Завещание Николая Петровича Соколова, — начал он монотонным голосом, который разносился по маленькому кабинету.
— Двухкомнатную квартиру на улице Центральной, дом 27, квартира 43, вместе с бытовой техникой и мебелью, завещаю внучке — Ольге Викторовне.
Ольга даже не подняла глаз от телефона, будто заранее знала, что получит самое ценное. Её лицо оставалось спокойным и бесстрастным. Аня почувствовала знакомую боль в груди. Опять. Опять она — вторая.
Ольга всегда была первой, всегда получала лучшее. В школе училась на отлично, потом поступила в престижный вуз, вышла замуж за успешного бизнесмена. У неё была стильная квартира, дорогая машина, модная одежда. А Аня? Она так и осталась в тени старшей сестры.
— А также дом в деревне Берёзовка со всеми постройками и земельным участком в двенадцать соток завещаю внучке — Анне Викторовне, — продолжил нотариус, переворачивая страницу.
Аня вздрогнула. Дом в деревне? Тот самый, почти развалившийся, где дед жил в последние годы? Она вспоминала его смутно — видела лишь пару раз в детстве. Тогда дом казался готовым вот-вот рухнуть. Облупившаяся краска, протекающая крыша, заросший двор — всё вызывало тревогу.
Ольга наконец оторвалась от экрана и с лёгкой усмешкой посмотрела на сестру:
— Ну что, Ань, хоть что-то тебе перепало. Хотя, честно говоря, не представляю, что ты будешь делать с этим хламом. Может, снесёшь и продашь землю под дачи?
Аня промолчала. Слова застревали в горле. Почему дед решил именно так? Неужели он тоже считал её неудачницей, которой даже новый дом не нужен? Хотелось заплакать, но она сдержалась — не здесь, не при Ольге и этом строгом нотариусе, который смотрел на неё с едва заметной жалостью.
Нотариус продолжил зачитывать формальности, перечисляя условия завещания. Аня слушала рассеянно, не до конца понимая, что происходит. Дед всегда был справедливым человеком. Почему же теперь разделил наследство так нечестно?
Наконец формальности закончились. Нотариус вручил сёстрам необходимые документы и ключи.
Ольга быстро подписала бумаги, аккуратно положила ключи в дорогую сумку и встала.
— Мне пора, у меня встреча с клиентами, — сказала она, даже не взглянув на Аню. — Свяжемся. Не переживай — всё-таки тебе хоть что-то досталось.
И вышла, оставив за собой лёгкий шлейф французских духов.
Аня ещё долго сидела в кабинете, сжимая в руках ключи от деревенского дома. Они были тяжёлые, железные, местами проржавевшие, старомодные, с длинными бородками. Совсем не такие, как изящные ключи Ольги.
Снаружи её ждал муж — Дмитрий. Он стоял у потрёпанной машины, курил и нетерпеливо поглядывал на часы.
— Ну, что досталось? — спросил он без предисловий. — Надеюсь, хоть что-то стоящее?
Аня медленно рассказала содержание завещания. С каждым словом лицо Дмитрия становилось мрачнее.
— Дом в деревне?! Ты серьёзно? Ты опять всё испортила! Твоя сестра получает квартиру в центре, которая стоит хотя бы три миллиона, а тебе — какая-то развалюха!
Его слова резали, как нож. Семь лет брака, а он говорит с ней, будто они чужие.
— Может, что-нибудь придумаем с этим домом? — тихо предложила она.
— Придумаем?! Да кто тебе даст за него хоть сто тысяч?!
Он резко сел в машину, хлопнул дверью и весь путь домой молчал, лишь изредка бормоча что-то под нос.
Аня смотрела в окно и думала о деде. Николай Петрович был добрым, немногословным человеком. Работал трактористом в колхозе, потом машинистом поезда, а выйдя на пенсию, перебрался в Берёзовку.
Он часто говорил ей:
— Ты особенная, внучка. Видишь красоту там, где другие её не замечают.
Теперь эти слова казались жестокой насмешкой.
Дома Дмитрий холодно заявил:
— Анна, я много думал. Наш брак не сложился. Ты не даёшь мне того, чего я хочу от жизни.
— Что ты имеешь в виду?
— Развод. Я уже посоветовался с юристом. А ты пока поживи у друзей. Или в своей замечательной деревне.
Последние слова он произнёс с такой издевкой, что Аня содрогнулась.
Остаток вечера она провела в одиночестве, разглядывая старые фотографии в дедовом альбоме.
На следующее утро, собрав вещи, она отправилась в Берёзовку.
Дом встретил её тишиной и теплом. Внутри было чисто, пахло деревом и чем-то родным. Аня прошлась по комнатам, трогая старую мебель, разглядывая фотографии на стенах.
И вдруг под одной из подушек на диване нашла конверт. На нём дрожащей рукой было написано:
«Моей любимой внучке Анечке».
Сердце забилось чаще. В письме дед раскрывал тайну:
«Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, а ты приехала в наш дом. Я знал, что придёшь именно ты, а не Ольга. Потому что ты всегда была особенной.
Ты, наверное, думаешь, что я поступил несправедливо. Но поверь, внучка, я оставил тебе гораздо больше, чем любая квартира.
Помнишь, как в
