**День прощения**
Последним автобусом Вера вернулась из города в деревню. Весь день бегала — то в больницу за справками, то в похоронное бюро, потом снова в морг отнести узелок с одеждой. Его мама собрала сама заранее. Успела даже заскочить домой, чтобы переодеться в чёрную кофту.
Вера опустилась на стул у стола, вытянула ноющие ноги. Раздеваться сил не было. Дом остыл, печку надо топить. Уехала на рассвете, а теперь уже ночь. Она равнодушно разглядывала грязные следы на полу — от врачей скорой, мужчин, уносивших маму, соседей. Не сразу вспомнила, что дверь так и оставалась открытой, а на дворе октябрь. Можно ли теперь мыть пол? Решила оставить всё как есть — на всякий случай.
За дверью раздались шаги. Вера вздрогнула — думала, это Таня приехала, но вошла соседка.
— Видела, что ты вернулась. Чем помочь? — спросила тётя Люба, мамина подруга.
— Да нет, — Вера снова опустилась на стул.
— Холодно у тебя. Сейчас печку растоплю. — Тётя Люба вышла и вскоре вернулась с охапкой дров. Скрип печной заслонки, треск поленьев… На мгновение Вере почудилось, будто это мама возится у печки, а смерть её — всего лишь дурной сон.
— Вот, скоро потеплеет. — В комнату вошла не мама, а тётя Люба. — Ты про поминки не беспокойся. Завтра похороны? Поезжай в город, а мы с Аней тут всё сделаем. Танька в курсе? Приедет?
— Телефон не берёт, я писала. Не знаю. Спасибо вам, — едва шевеля губами, сказала Вера.
— Да ладно, мы ж не чужие. С матерью твоей как сёстры были, — произнесла тётя Люба, и в голосе её прозвучал упрёк. Вера подняла на неё глаза. — Ну, я пойду, — смутилась соседка и направилась к двери. Взялась за ручку, но задержалась. — Ты завтра дверь не запирай, ладно?
Вера кивнула, закусив губу. В печке гудело пламя, дом оживал, и ощущение глухого одиночества понемногу уходило. Говорят же, что первые дни покойные рядом — можно даже почувствовать. Вера огляделась, но ничего не увидела.
Мама болела давно. После смерти отца она словно сломалась, перестала бороться. Порой Вере казалось, будто она просто ждёт смерти, торопится к нему. После школы Вера уехала в город, поступила в техникум на бухгалтера. Каждые выходные приезжала — благо, деревня близко. Привозила продукты, помогала по хозяйству. Но в последний год мама резко похудела. Врачи разводили руками: ничего не поделать. Мама восприняла это равнодушно — словно даже обрадовалась.
Когда она уже не могла вставать, Вера взяла отпуск и приехала. Через месяц мама умерла. Последние дни молчала, не ела, лежала в забытьи.
Вера говорила с ней — не важно, слышит она или нет. От звука собственного голоса было не так страшно. В последний день она умоляла маму простить её, не оставлять одну, гладила её исхудавшую руку. Упоминала Таню — и тогда веки мамы дрогнули, но глаза не открылись. Может, она уже была там, где хотела, — с отцом?
Отец был работящий, пил редко — редкость для деревни. Многие женщины пытались заманить его к себе, но он любил маму. Из зарплаты всегда приносил им с сестрой пакетик конфет. Как же они радовались этим скромным подаркам…
Умер он рано. Вернее, погиб. Мама так и не смирилась. Вере тогда было семь, а Таня уже заканчивала девятый класс. Уехала в училище — или, вернее, сбежала из дома после трагедии — и больше никогда не возвращалась.
Перед смертью мама просила Веру позвонить сестре. Та не отвечала. Когда мама умерла, Вера написала снова — без ответа. Пришлось врать, будто у Тани дочь заболела. Верила ли мама? Вера не знала.
Она вспомнила, как год назад, узнав диагноз, позвонила сестре, уговаривала приехать. Таня ответила холодно:
— Она меня выгнала, разве забыла? Не приеду.
— Вы обе виноваты. Она может умереть — помиритесь…
— Я не виновата в смерти отца! Я была ребёнком! А она думала, каково мне будет, когда вышвырнула меня из дома? — Таня повысила голос.
— Она не выгоняла, просто наговорила лишнего…
— Не приеду, — оборвала разговор сестра.
«Значит, не приедет», — подумала Вера и встала. Сняла пальто. В доме потеплело, но её бил озноб. «Неужто заболела?» Поставила чайник.
Есть не хотелось, но горячий чай мог согреть. Сидя на кухне, Вера заметила пятна на полу — мама всегда мыла дочиста. Теперь кому это нужно? Она машинально протёрла стол — будто мама могла увидеть и отругать.
Надо решить, что делать с домом, но без Тани нельзя. В городе всё есть, а сюда не наездишься. «Неужели даже на похороны не приедет?»
В этот момент хлопнула дверь. Шагов не было слышно. Уже стемнело, а двери Вера не заперла. Может, тётя Люба вернулась?
Страх пополз под кожу. Она вскочила, готовая бежать, хотя куда? Разве что в окно… И тут в комнату вошла Таня.
— Слава Богу! — Вера бросилась к сестре, прижалась щекой к её холодной щеке.
Таня не ответила на объятия.
— Не ждала? — голос её был сухим, как осенний лист.
— Ждала! Раздевайся, чай горячий… Варенье есть, твоё любимое, клубничное…
— Не надо, — оборвала её Таня. — Чая хватит.
Она сняла пальто, бросила на кровать, подошла к фотографии родителей.
— Похороны завтра?
— Да… Утром в морг, священник отпоёт, потом на кладбище. Тётя Люба стол накроет… — Вера говорила быстро, будто отвечая урок.
— Ты говорила про чай.
Они сидели молча. Таня взяла свою старую чашку с незабудками.
— Надо же, жива…
— Она тебя ждала, — тихо сказала Вера.
— Ты выросла. На неё похожа. Работаешь? Замужем?
— Работаю. А ты? Почему не отвечала? Я думала, ты и на похороны не приедешь…
— Ты тоже считаешь, что я виновата?
— Нет!
— ВрёшьОни молча допили чай, понимая, что самое важное уже сказано, а впереди — долгий путь, который теперь пройдут вместе.
