Я иду к железнодорожной станции в Тихом Доле, когда странный шорох прерывает холодный февральский ветер, который царапает мне лицо и гудит в ушах, словно крик надвигающейся бури. Звук доносится с путей. Я оборачиваюсь к старой покинутой будке для стрелочника, едва видимой под сугробом, и замечаю темный свёрток у рельсов.
Подбираюсь осторожно. Потрёпанное одеяло скрывает крошечную фигурку. Маленькая рука торкается наружу, покраснев от мороза.
Боже мой шепчу я, сердце колотится.
Я падаю на колени, поднимаю её. Это младенец крошечная девочка, не старше года, может быть и младше. Губы её посинели, а крик слаб, будто сил нет даже испугаться. Я прижимаю её к себе, разворачиваю пальто, чтобы защита от холода была лучше, и бросаюсь к деревне, к нашей единственной медсестре Елене Петровой.
Оля, что это? восклицаю я, поднося к груди куклу. Елена смотрит на свёрток в моих руках, захлебывается воздухом.
Я нашла её на путях. Она почти замёрзла, говорю я, отчаянно.
Елена берёт ребёнка, осматривает. У неё переохлаждение но она жива, слава богу.
Нужно вызвать милицию, добавляет она, тянет телефон.
Я останавливаю её. Они только отправят её в детский дом, а она в такой поездке не выживет.
Елена колеблется, потом открывает шкаф. Здесь есть детское питание, которое я оставила после визита к внуку. Пока хватит. Но Оля что ты планируешь?
Я смотрю на крошечное лицо, прижавшееся к моему пальто, её дыхание тёплое на коже. Она перестаёт плакать.
Я вырасту её, шепчу я. Другого выхода нет.
Скоро в деревне начинают шептаться. Она уже тридцать пять, незамужняя, живёт одна и теперь собирает оставленных детей?
Болтовня меня не интересовала. С помощью знакомых в ратуше я оформляю документы. Родственников нет, никто не сообщал о пропаже ребёнка.
Я называю её Аглая.
Первый год самое тяжёлое время. Ночные бессонные часы, высокая температура, прорезывание зубов. Я качаю её, успокаиваю, пою колыбельные, которые помню лишь от самой мамы.
Мама! восклицает она через месяц, тянет к себе маленькие ручки.
Слёзы катятся по моим щекам. Я, один в своём доме, теперь становлюсь мамой.
К двум годам Аглая настоящая буря. Гоняет кошку, рвёт занавески, хочет всё узнавать. К трём уже узнаёт каждый букву в книжках с картинками. К четырём рассказывает целые истории.
Она талантлива, замечает соседка Тамара, качая головой. Не понимаю, как ты это делаешь.
Не я, улыбаюсь я. Пусть просто светит.
С пяти я организую транспорт до детского сада в соседнем селе. Воспитатели поражены.
Она читает лучше большинства семилетних, говорят они.
В школе у неё каштановые косички с резинками, которые я каждый день плету в идеальный узел. Я присутствую на каждом родительском собрании. Учителя хвалят её без устали.
Г-жа Смирнова, говорит одна учительница, Аглая именно тот ученик, о котором мы мечтаем. У неё большие перспективы.
Моё сердце наполняется гордостью. Моя дочь.
Она вырастает в изящную, красивую молодую женщину: стройную, уверенную, с ярко-голубыми глазами, полными решимости. Выигрывает конкурсы по орфографии, математики, участвует в региональных научных ярмарках. Всё село знает её имя.
Однажды вечером, когда ей десять классов, она приходит домой и говорит:
Мам, я хочу стать врачом.
Я моргаю. Это замечательно, дорогая, отвечаю. Но как мы оплатим университет? Квартиру, еду?
Я получу стипендию, уверенно отвечает она, глаза светятся. Я найду путь, обещаю.
И она справляется.
Когда пришло письмо о зачислении в медицинский университет, я плачу два дня подряд, слёзы радости и тревоги. Она уходит от меня впервые.
Не плачь, мам, говорит она на вокзале, сжимая мою руку. Я буду приезжать каждый уикенд.
Конечно, этого не происходит. Город поглощает её. Лекции, лаборатории, экзамены. Сначала она звонила раз в месяц, потом реже. Но каждый вечер звонок от неё был обязательным.
Мам! Я сдала анатомию на «отлично»! восклицает она.
Мам! Сегодня в клинической ротации мы родили ребёнка! сообщает она.
Каждый раз я улыбаюсь и слушаю её рассказы.
В третьем году её голос звучит взволнованно.
Я нашла когото, шепчет она стеснительно.
Его зовут Иван, одногруппник. Он пришёл к ней на Рождество высокий, вежливый, с добрыми глазами и спокойным голосом, помог убрать со стола после ужина.
Хороший выбор, шепчу я, моющим посуду.
Или нет? улыбается она. И всё равно получаю пятёрки.
После выпуска она начинает ординатуру по детской хирургии.
Ты однажды спасла меня, говорит она. Теперь я хочу спасать других детей.
Она реже навещает меня, но я сохраняю каждую фотографию, каждую историю пациентов.
Однажды в четверг вечером звонит телефон.
Мам могу я приехать завтра? звучит её тихий, нервный голос. Мне нужно с тобой поговорить.
Сердце колотится. Конечно, дорогая. Всё в порядке?
На следующий день она приходит одна, без улыбки, без блеска в глазах.
Что случилось? спрашиваю, обнимая её.
Она садится, складывает руки.
В больницу пришли два человека. Мужчина и женщина. Они сказали, что они мой дядя и тётя. Что их племянница исчезла 25 лет назад.
Я нахмурюсь. Что вы имеете в виду?
У них есть фотографии, ДНКтесты. Всё подтверждает. Они говорят, что меня бросили, оставив в снегу.
Они говорят, что это не они? переспрашиваю. Что их родители бежали от насилия, потерялись на станции, искали меня годами?
Да. её голос дрожит. Мои родители умерли десять лет назад в автокатастрофе.
Мне не хватает слов.
Аглая берёт мою руку. Они ничего не хотят от меня, только правду. шепчет она. Не важно, что говорит прошлое, ты всегда остаёшься моей мамой.