Мои дети обо мне забыли. Я предупредила их: либо помогают, либо я продаю всё и ухожу в дом престарелых.
Я вымоталась. До дрожи в пальцах, до тяжести в сердце, до ночей без сна. Мои взрослые дети живут так, будто меня больше нет. Я отдала им всю себя — душу, годы, здоровье, любовь. А они даже не интересуются, как я. Я сказала открыто: или вы заботитесь о матери, или я распродаю всё и переезжаю в достойный частный пансионат. Там будет комната, уход, покой — и никаких разочарований.
Мы с мужем прожили жизнь ради детей. Ради Саши и Лизы мы голодали, отказывали себе во всём. Лучшие педагоги, престижные вузы, поездки, гаджеты — всё это стоило нам труда и пота. Я думала, мы — идеальная семья. Может, мы их разбаловали. Но разве можно иначе, когда любишь их больше жизни?
Когда Лиза вышла замуж и ждала ребёнка, муж внезапно умер. Просто не открыл глаза утром. Его смерть сломала меня, но я держалась — дочери нужна была поддержка. Я отдала ей квартиру, доставшуюся от моих родителей. Когда женился Саша, я передала ему свекровину двушку в центре. У них был кров, но дарственные я не спешила оформлять. Хотела посмотреть, как они себя поведут.
Я работала до 74 лет — дольше, чем многие молодые. Хотя могла уйти на пенсию раньше. Но всё откладывала: то внуки, то ремонты у детей. А потом сдалась. Ноги не слушаются, руки дрожат. А помощи — ноль.
Внук Лизы пошёл в школу. У Саши — грудничок. Старшего я нянчила с пелёнок. А младшего даже не видела. Никто не звал, не спрашивал, нужна ли помощь. А она была нужна. Звонила, просила: купите хлеба, помогите убраться. В ответ одно: «некогда», «потом», «дела».
Виделись только по праздникам. Остальное время я тянула всё одна. Пока однажды не упала на кухне и не смогла встать. Лежала на полу, пока соседка не зашла. Она вызвала «скорую». В больнице я пролежала пять дней. Ни Саша, ни Лиза не приехали. Сказали — работа. Когда попросила забрать, дочь предложила такси. Тогда я всё поняла.
После выписки сразу пошла в соцслужбу. Узнала про пансионаты, цены, договоры. Не хочу доживать в одиночестве, где меня не ждут.
Когда дети пришли, я сказала: если не начнёте помогать — продам квартиры, дачу и уеду. Денег хватит на годы достойной жизни. А они пусть живут, как смогут.
«Ты нас шантажируешь? — взорвалась Лиза. — У нас ипотеки, дети, долги, а ты думаешь только о себе?!»
Да, думаю. Потому что больше никто не думает. Я не просила многого. Лишь чуть-чуть заботы. Я отдала вам всё. А сейчас не могу дождаться, чтобы кто-то налил чаю или помог заправить кровать. И хватит мне рассказывать про занятость. Я тоже была занята, но для вас время находила.
Дочь обиделась. Сын ушёл, не сказав ни слова. Неделю — ни звонка, ни смс. Но знаете — я не жалею. В этой тишине — вся правда. Им нужна не я. Им нужно моё жильё. А если его не будет — значит, ничего нет.
Не знаю, что будет. Может, уеду. Найду место, где на старости лет меня будут звать по имени, а не «обузой». Теперь я точно поняла: быть матерью — не гарантия, что дети останутся рядом. Особенно, если ты стала «неудобной».
