Мне снился странный сон, будто мои дети совсем забыли, что я их мать. Либо придут на помощь, либо продам всё и уеду в дом престарелых — другого выхода нет.
Сердце ноет, будто кто-то сжимает его в кулаке. Я устала биться в одиночестве, а мои повзрослевшие дети, ради которых я когда-то готова была на всё, даже не звонят. Выбора не осталось: либо они вспомнят о матери, либо я уйду туда, где старикам хоть кто-то подаст руку.
Мы с покойным супругом, Василием, отдали всю душу нашим детям — сыну Ивану и дочке Людмиле. Они были нашим светом, долгожданным чудом, ради которого мы отказывали себе во всём. Копейку к копейке откладывали, чтобы у них были добротные вещи, лучшие учителя, образование. Может, баловали лишнего, но разве можно винить себя за любовь? Мы лишь хотели дать им то, чего сами не имели в молодости.
Репетиторы, престижный институт в Санкт-Петербурге, поездки за границу — всё это оплачивали мы. Гордились нашей семьёй, верили, что будет крепкой, как дуб. Работали до седьмого пота, лишь бы у детей жизнь сложилась. Тогда я ещё думала — они оценят.
Но когда Люда вышла замуж и ждала ребёнка, мир рухнул: Василий скоропостижно умер от разрыва сердца. Я еле пережила удар — он был моей опорой, моей второй половиной. Держалась только ради дочери, зная, что ей нужна помощь. Отдала ей квартиру в центре Ярославля, что досталась от бабушки. А когда женился Ваня, передала ему двушку, оставшуюся от свекрови. Дети получили кров, но документы я на них не переоформляла.
В прошлом году я вышла на пенсию. Пора бы и раньше, но тянула до последнего. В 74 года работала лучше молодых, но здоровье подвело — суставы ноют, сердце пошаливает. Чувствую, как силы уходят, словно песок сквозь пальцы.
Старший внук, Степан, уже в школу ходит, а у Вани недавно малыш родился. Помогала со Степой, пока могла, но второго внука взять не решалась — да и не просили. А я уже еле справлялась. Когда звонила детям, просила хоть немного помочь — привезти продукты, убраться, — отнекивались: работа, дела, усталость.
Виделись лишь по праздникам. Остальное время я была одна, борясь с бытом через силу. Однажды упала на кухне и не смогла встать. Если бы не соседка Марина, вызвавшая «скорую», так и осталась бы лежать на холодном кафеле. В больнице ждала детей, но они лишь буркнули: «Мам, некогда, работа». Когда выписывали, попросила Люду забрать, а она холодно бросила: «Возьми такси, ты же не ребёнок».
После выписки сразу пошла в соцзащиту. Попросила подыскать хороший дом престарелых, узнать цены. Устала быть обузой. Устала от их пустых глаз. Хочу жить там, где хоть кто-то спросит: «Как самочувствие?»
Когда дети наконец пришли, я собралась с духом и сказала: «Либо помогаете, либо продаю квартиры и уезжаю. Денег хватит». Люда вспыхнула: «Это что, шантаж? Хочешь оставить нас без жилья? У нас кредиты, дети, свои заботы, а ты только о себе думаешь!» Слова резали, как льдина. Я отдала им всё, а они и стакана воды подать не могут?
Их равнодушие добило меня, но и решимости прибавило. Я не требую невозможного — лишь каплю заботы, которую заслужила. Но они не поняли. Не хочу доживать век в пустой квартире, чувствуя себя лишней. Не знаю, что будет дальше, но иного пути не вижу. Пусть звучит как угроза — но это мой последний шанс на старость без горя.
