**Дневниковая запись**
Сегодня устроила настоящий скандал в нашей коммуналке. До сих пор стыдно вспоминать.
«Верочка, Светочка, простите меня, — сквозь слезы бормотала я. — Я так на вас накричала! Обвинила в таком!»
«Где мой плед?! Куда он подевался?!» — мой голос гремел по всей квартире, заставляя вздрагивать даже старые обои в коридоре. — «Вероника Степановна! Немедленно отдайте!»
«Какой ещё плед, Алевтина Геннадьевна?» — из кухни выглянула соседка, вытирая руки о фартук. — «С ума сошли? О чём вы?»
«Не прикидывайтесь! Мой шерстяной плед, тот самый, который мама перед смертью мне оставила! Я точно знаю — вы его забрали!»
Вероника Степановна тяжело вздохнула и вышла в коридор, где уже столпились остальные жильцы. Дедуля Аркадий Петрович выглянул из комнаты в стоптанных тапочках, а молодая Лидочка с грудничком на руках замерла у двери, укачивая малыша.
«Алевтина Геннадьевна, успокойтесь! — попытался вразумить старик. — Какой шум подняли! Ребёнка разбудили!»
«Да наплевать мне на ребёнка! — взвизгнула я, размахивая руками. — Мой плед украли! Мамин! Последнее, что от неё осталось!»
«Да очухайтесь вы! — не выдержала Вероника. — Что за истерика? Какой плед? В глаза не видела!»
«Врёте! Вчера я его постирала, в ванной сушила! А сегодня — нет! Кто ещё мог взять? Вы же у нас тут всё контролируете!»
Лидочка поспешно юркнула в свою комнату, не желая ввязываться в перепалку. Малыш и правда захныкал от криков. Аркадий Петрович покачал головой и тоже ретировался.
«Алевтина Геннадьевна, — Вероника сделала глубокий вдох, — понимаю, вам тяжело. Но обвинять меня в воровстве… Это уже перебор!»
«А кто же ещё? — я уперла руки в бока. — Аркадий Петрович? Ему в семьдесят пять пледа не надо! Лидка? У неё своих пелёнок хватает! Остаётесь только вы!»
«Да идите вы! — вспылила Вероника. — Надоели! То у вас сахар пропадает, то молоко кто-то выпил, теперь плед! Может, сами куда-то засунули?»
«Как смеете! — я аж покраснела от злости. — Я что, ненормальная? Свою же вещь прятать?»
«А откуда мне знать! — махнула рукой Вероника. — Возраст, забывчивость…»
«Не смейте на мою память указывать! — я стукнула кулаком по стене. — У меня память отличная! И я точно помню — плед был в ванной!»
Вероника устало опустилась на табурет. Жить со мной становилось невыносимо. Раньше я была просто ворчливой соседкой, а теперь превратилась в настоящего тирана.
«Опишите плед, — тихо сказала она. — Какой он?»
«Шерстяной, серый в клетку, с бахромой. Мама сама связала. Я его берегу как зеницу ока.»
«Когда последний раз видели?»
«Вчера вечером стирала. На детском порошке. Повесила в ванной… а утром — пропал!»
Вероника задумалась. Кому нужен старый плед? Аркадий Петрович — честнейший человек, фронтовик. Лидочка — молодая мать, ей не до чужих вещей. Она сама… но зачем ей он?
«Может, упал? Веревка оборвалась?»
«Везде искала! Нигде!»
Из кухни донеслось шипение — кастрюля убегала. Вероника вскочила:
«Картошка!» — и бросилась спасать ужин.
Я осталась одна. Обошла всю квартиру, заглянула в каждый угол. Плед исчез. А ведь он был не просто тряпкой. Когда мама умерла, я забрала из дома лишь фотографии, её очки… и этот плед. Всё остальное растащили родственники.
Он пах маминой спальней, её духами «Красная Москва», теплом детства. Я укрывалась им, когда было грустно, когда хотелось почувствовать её рядом.
«Аркадий Петрович! — постучала я в его дверь. — Можно войти?»
Он открыл, держа в руках «Известия».
«Заходите. Только тише, ради Бога.»
«Простите за крик, — смутилась я. — Но плед правда пропал. Вы не видели?»
«Садитесь, — он кивнул на стул. — Чай будете?»
В его комнате пахло лавандой и старыми книгами. На стене — портрет Жукова.
«Расскажите про плед подробнее», — попросил он.
Я рассказала. Он слушал, кивал.
«У нас все друг друга знают. Никто не станет воровать. Тем более плед — это же не золото.»
«Но куда он делся?»
«Может, переложили куда-то?»
«Нет! Я точно помню!»
Аркадий Петрович налил чай, пододвинул вазочку с пряниками.
«А давно стирали?»
«Месяц назад. А что?»
«Может, за шкаф закатился?»
«Всё перерыла!» — я всхлипнула. — «Мамин плед…»
«Не плачьте. Найдётся. Вещи просто так не теряются.»
Вечером я снова вышла в коридор. Лидочка кормила малыша, Вероника мыла посуду.
«Верунчик, простите за утро…»
«Ладно уж, — буркнула она. — Привыкла.»
«Но плед-то пропал…»
«Ну и что? Купите новый.»
«Какой новый?! — я чуть не зарыдала. — Мамин плед не купишь в «Детском мире»!»
Вероника обернулась. Увидев моё лицо, смягчилась:
«Ну хватит реветь! Завтра ещё поищем.»
Утром мы с ней обшарили всю квартиру. Безрезультатно.
«Может, соседи сверху взяли? Дверь в ванную не запираем.»
«Кому он нужен? Старый, выцветший…»
«Вы же говорили — красивый.»
«Для меня! Для других — тряпка.»
Мы пили чай на кухне. Лидочка убаюкивала ребёнка.
«Алевтина Геннадьевна, — вдруг сказала Вероника, — может, вы ночью его взяли? В полусне?»
«Что вы! Я сплю как сурок!»
«Мало ли…»
Я задумалась. В последнее время мне снилась мама — молодая, живая. Я будто возвращалась в детство…
«Не помню…»
«Спросим у Лиды, — предлож
