— Чего девчонки-то по дорогам шляются, совсем сопливые, а уже автостопом балую́тся, — пробурчал Леонид, притормаживая перед двумя подростками, отчаянно голосовавшими на обочине. Давненько он не бывал в соседнем районе — дел там не было. Да и район тот будто в тупике застрял, за ним только горы да тайга.
— Куда путь держите? — высунулся он в окно.
— До Я́рцево! — Девчонкам лет по четырнадцать. Джинсы в обли́пку, ветровки, светлые челки, глаза наивные, будто весь мир им можно верить на слово.
— Далековато… Ладно, садитесь, мне по пути.
Как только уселись, Леонид тут же принялся поучать — обожал он это дело.
— Малолетки ещё, а уже в чужие машины ломятся. Я вот вам кто — бандит, маньяк, алкаш? А вы ко мне.
— Дядя Леша, автобус не ходит! В райцентр съездили, а обратно — на попутках.
— Все равно родителей слушать надо! — обернулся и встретился взглядом с одной из них: глаза голубые, ясные, прямо как у него в молодости.
— И где ваши родители, а?
— Да мы впервой так! Вы же хороший, видно сразу.
— Эх, лапушки… — Леонид даже заулыбался. — Хороший, конечно, хороший. Но другим не верьте, поняли?
— Поняли.
Село уже виднелось, мог бы высадить на трассе. Но, распираемый внезапным чувством благородства, свернул во дворы.
— У нас только сто рублей, — зашептала одна.
— Хватит болтать! Довезу как положено.
Аню высадил у переулка, а Катя жила в самом центре. Леонид даже расстроился, что родителей первой не увидел — всыпал бы за беспечность!
— Вон наш дом! — Катя ткнула пальцем, глаза сияли, будто не час назад уехала, а месяц. — Сейчас деньги принесу!
— Деньги не надо, водички дай. Родители дома?
— Должны быть… — Не успела договорить, как калитка распахнулась. Женщина в платке и резиновых сапогах — только что с огорода — подошла к машине.
— Это как понимать? Где автобус?!
— Вот и я ей говорю: автостоп — не дело! — завопил Леонид. — Вы бы детей берегли!
— Да в райцентр-то всегда на автобусе… Спасибо вам… — Она запнулась, когда он снял кепку.
— Лёнька?!
— Ага. А ты… Вера? Чёрт, не узнал сразу.
— Да ты сам не мальчик — лысина уже проглядывает! — засмеялась она.
Леонид покраснел. — Это твоя дочь?
— Моя, Лёня, моя, — кивнула она и резко обернулась: — Кать, иди домой, суп на плите!
Девочка окинула водителя любопытным взглядом и скрылась.
— Моя, а не твоя. Я ж не сбежала, как некоторые.
Он остолбенел, потом заерзал.
— Ну, это как сказать… Всё тогда неясно было…
— Как «неясно»? Ты сразу сказал: «Твои проблемы». Вот я их и решила.
— Да ладно, внезапно так… Просто подвез. Сколько Кате-то?
— Четырнадцать. Неужели не видишь, на кого похожа?
Леонид нервно почесал затылок. — Ну и чего теперь?
— Да ничего, Лёня. Не просила тебя тогда — не стану и сейчас. Но чтоб знал.
Он рванул дверцу, завёл двигатель, но тут Вера резко постучала в стекло.
— Спасибо, что дочку довёз. Искренне. Надо же, через столько лет встретиться… Видать, и отцу однажды в жизни пригодиться можно.
Он молча тронул с места. Всю дорогу ко́рИ всю дорогу он думал, что, может, стоит когда-нибудь вернуться, но тут же вспоминал строгий взгляд жены — и понимал, что больше в этот двор не свернёт.
