**Диван «Мечта»**
Сегодня снова думала о нас с Димой. Встречаемся два года, а сердце по-прежнему замирает, когда он берёт меня за руку. Лето кончилось, бабье лето радует последними тёплыми днями, но скоро хлынут осенние дожди. Мама Димы перестала уезжать на дачу, теперь только редкие поездки к подруге в Москву оставляли нам те драгоценные ночи, когда мы могли быть вдвоём.
Вчера у подъезда стояли, никак не могли расстаться.
– Ты меня разлюбил? – спросила я, стараясь не дрожать голосом. – Или просто не хочешь никакого будущего?
Дима отстранился, посмотрел в глаза:
– Ты о чём, Ань? Я хоть завтра в ЗАГС, но где жить будем? Снимать квартиру – дорого, ты ещё в институте. Разве что с моей мамой…
– Я больше не могу так, – вырвалось у меня. – Каждый день ждать, пока тебе позволят пригласить меня в дом… Родители спрашивают, почему ты до сих пор ничего не предложил.
Он схватил меня за руку:
– Пойдём.
– Куда?
– К тебе. Буду просить руки. Раз передумал – скажи.
Я рассмеялась, и мы вошли вместе.
Мама встретила улыбкой, на кухне уже стояли чашки с чаем и вазочка пряников.
– Полчаса под дверьми топтались, – усмехнулась она. – Хватит скитаться. Мы с отцом решили: скоро зима, пора вам жить по-людски. Коллега продаёт однокомнатную, мы возьмём её.
– Спасибо! – бросилась я к отцу.
Дима нахмурился:
– Не могу принимать такие подарки. Сам заработаю.
– Не упрямься, – отец махнул рукой. – Тебе стыдно, а мне нет. Встанешь на ноги – купишь лучше. Пока поживёте в этой.
Неделю перед свадьбой провели в хлопотах: платье, гости, ресторан… А потом я спохватилась:
– У нас же нет дивана! На чём спать будем?
Пошли в магазин. Перемерили десятки, но один, самый неприметный, показался мне идеальным. Я села, закрыла глаза – и поняла: это он.
– Прекрасный выбор, – подошла продавец. – Диван «Мечта».
Цена заставила вздрогнуть, но Дима просто сказал: «Берём».
На следующий день мы уже целовались на нём, а через неделю я шла к нему в белом платье.
Год пролетел как один день. Но потом Дима стал отдаляться. Молчал по вечерам, избегал разговоров. На годовщину свадьбы его друг привёл новую сотрудницу – яркую, смеющуюся. Я увидела, как они сидят на нашем диване, шепчутся, и сердце сжалось.
– Просто разговаривали, – отмахивался Дима.
Мы поссорились. Впервые за всё время. Обычно хватало ночи, чтобы помириться, но на этот раз – нет. Утром разошлись молча.
Потом случайно встретила Генку, его друга.
– Не моё дело, но… Диме всегда нравились другие, – пробормотал он за кофе. – Не такие скромные, как ты.
Я убежала под дождь, плача. Дома свернулась на диване и провалилась в сон.
Очнулась от его взгляда.
– Ты заболела? – Дима трогал мой лоб.
Я выпалила про Генкины слова. И увидела, как он отвел глаза.
– Всё, уходи, – прошептала я.
Он ушёл. Я лежала на диване, обняв подушку, и не верила, что всё кончено.
Как-то встретила его на улице – худого, осунувшегося. Он прошёл мимо, не заметив.
А потом он сам пришёл.
– Можно войти? – стоял на пороге.
Я пустила. Он сел на диван, вздохнул:
– Так скучал по нему… По тебе.
– По дивану или по мне? – усмехнулась я.
– По обоим. Помнишь, как покупали? «Мечта» – а за мечту надо платить.
Мы рассмеялись одновременно. И потянулись друг к другу.
Через девять месяцев на этом диване ползал наш сын. Потом мы переехали в большую квартиру, но «Мечту» не бросили – отдали ему.
Иногда я думаю: а если бы не этот диван, расстались бы мы тогда навсегда? Дима не спорит.
