Я стояла в зале, прижимая руки к сердцу, когда моя дочь Анастасия вошла в квартиру с женихом. Её лицо было словно каменное — ни тёплой улыбки, ни привычного лучика в глазах. Я знала каждую её эмоцию, но в тот вечер будто глядела на чужого человека. Будто вместо моей кровиночки передо мной стояла незнакомка с ледяным голосом.
— Мама, ты должна понять, — начала Настя, и в её голосе дрожали не слёзы, а злость. — Это самый важный день. Как ты можешь отказать?
Я молчала. В груди стало так тяжело, будто на сердце положили камень. Конечно, я хотела помочь… но просто не могла.
— Дочка, родная… — прошептала я. — Ты же знаешь, как мне трудно. Пенсии едва хватает на жизнь. Откуда мне взять столько?..
Она вспыхнула, как спичка.
— Не можешь? А куда делись все твои накопления? Где деньги, которые ты копила с моего детства? Ты вообще думала о том, что мне это понадобится?
Анастасия и её жених Игорь задумали свадьбу на всю Москву — банкет в центре, платье за двести тысяч, полтораста гостей, живая музыка, фотографы и прочие атрибуты «сказки». Но не моей. И не по моему кошельку.
— Настенька… Я всю жизнь ради тебя горбатилась. Когда отца не стало, тебе было одиннадцать. Я поднимала тебя одна — без поддержки, без выходных, без лишней копейки. От всего отказалась, даже от себя.
— А теперь отказываешься от меня. Именно тогда, когда мне нужна твоя помощь, — бросила она холодно. — Спасибо, мама. Всё ясно.
После этого разговора она перестала звонить. Я писала — молчание. Звонила — короткие, сухие сообщения без души.
А потом настал день свадьбы. Меня не позвали. Узнала от подруги, показавшей фото в соцсетях. Богатое платье, золотые шары, толпа гостей. А я… сидела дома. В старом халате, с чашкой остывшего чая.
Глядела на фотографии, и сердце ныло. Не от зависти. От боли. От мысли, что я, отдавшая ей всю жизнь, оказалась лишней. За одно: «Прости, не могу».
Вспоминала, как ночами дежурила у её кровати во время болезней. Как брала подработки, чтобы купить новый рюкзак. Как копила на её курсы. Как отказывала себе в лекарствах, но покупала билеты в театр. А теперь… я не нужна. Мать, которая не оплатила банкет, — уже не мать.
Игорь тоже исчез. Ни звонка, ни слова. Будто я — пятно на их новой, блестящей жизни.
Прошёл год. Я всё так же одна. Иногда вижу их — Настя с мужем, смеётся, сияет. Хочется подойти, сказать: «Я люблю тебя. Я здесь». Но боюсь её взгляда. Потому что в тот вечер он пробил меня насквозь.
Говорят: «Одумается». А если нет? Если навсегда решит, что я подвела её в самый важный момент?
Не знаю, сколько мне осталось. Но знаю точно: я никогда не перестану её любить. Даже если она больше не считает меня матерью.
Но ночью, глядя в потолок, я всё чаще спрашиваю себя: материнская любовь — она вечный дар? Или её всё же можно растоптать чёрствым равнодушием?
