Пьер-Люк Дюмон никогда не представлял, что его последние годы пройдут за чужими воротами, под надзором медсестр, среди людей, бросивших их собственные дети. Он считал, что заслуживает большего: уважения, тепла, немного покоя. Ведь всю жизнь он трудился, обеспечивал семью и строил быт вокруг единственного счастья жены Элодии и дочери Марго.
С Элодией они провели более тридцати лет, неразлучные как пальцы руки. После её смерти, четыре года назад, дом стал холодным и глухим. Единственной опорой оставались Марго и внучка Амели. Пьер-Люк помогал, как мог: присматривал ребёнка, отдавал свою пенсию на покупки, присматривал, когда дочь и зять были в разъездах или на работе. Затем всё изменилось.
Марго начала смотреть на него косо, когда он задерживался у кухни. Её раздражала его кашель. «Папа, ты уже достаточно прожил, дай другим жить!» превратилось в её постоянный лозунг. Всё чаще звучали разговоры о «комфортабельном пансионе с врачами и телевизором». Пьер-Люк сопротивлялся.
Марго, это моя квартира. Если она тебе тесна, переезжай к тёте. У неё однокомнатная квартира.
Ты же знаешь, что мы не ладим. И не начинай! ответила она.
Ты лишь хочешь вернуть эту комнату. Вместо того, чтобы выгнать отца, зарабатывай сама!
Она обвинила его в «эгоизме», пригрозила «найти решение». Через неделю он собрал вещи. Не из желания, а потому что больше не мог терпеть ощущение чужого в собственных стенах. Ушел без прощаний. Марго сияла. Она почти донесла его к двери.
В пансион ему выделили узкую комнату с окном и старым телевизором. Дни он проводил в саду, под открытым небом, рядом с другими забытыми людьми.
Ваши дети привели вас сюда? спросила однажды соседка по скамейке.
Да, дочь решила, что я мешаю, ответил, сдерживая слёзы.
У меня тоже. Сын выбрал жену, и меня выгнали. Меня зовут Колетт.
Пьер-Люк. Приятно познакомиться.
С тех пор они стали друзьями; совместно боль казалась легче. Прошёл год, а Марго так и не позвонила, не пришла.
Однажды, пока он читал, его прервала знакомая голосом соседка, доктор Клэр, пришедшая провести осмотр.
Пьер-Люк? Не ожидала увидеть вас здесь, удивилась она.
Да, уже год. Никто меня больше не хочет. Ни слова.
Странно Марго говорила, что вы купили загородный дом, чтобы отдохнуть.
Я бы предпочёл… Вместо того, чтобы гнить здесь, за этими решётками.
Клэр качала головой, явно взволнованная. После обхода она вернулась, их разговор не отпускал её. Через две недели она сделала предложение:
Пьер-Люк, дом моей мамы в Провансе пустует. Она уехала в прошлом году, всё имущество распродано. Здание крепкое, рядом лес и река. Если хотите, он ваш. Я не вернусь туда, а продавать его меня ломает.
Пьер-Люк заплакал: незнакомка предлагала то, что собственная дочь отказывала.
Можно попросить ещё одну вещь? Здесь есть женщина Колетт. У неё тоже никого нет. Хотел бы я, чтобы мы поехали вместе.
Конечно, улыбнулась Клэр. Если она согласится, нет проблем.
Пьер-Люк бросился к Колетт:
Готовься! Едем! Дом в Провансе, чистый воздух, свобода. Это лучше, чем оставаться здесь.
Поехали! За новой жизнью!
Они собрали вещи, закупили провизию. Клэр отказалась, чтобы они ехали на микроавтобусе, и отвезла их сама. Пьер-Люк обнял её, не в силах выразить благодарность. Шепнул: «Ничего не говори Марго. Не хочу её слышать.»
Клэр кивнула, улыбнулась. Она ничего сверхъестественного не сделала, просто поступила почеловечески а в наши дни это почти героизм.
Дочь оставила отца, как ненужный предмет: горькая правда на грани слез