Ольга Сергеевна сидела на кухне, глядя в окно, за которым кружились первые снежинки декабря. Сердце сжималось не от холода, а от тревоги за дочь, за внука, за неясное будущее. Лена, её единственная дочь, была на последних неделях беременности. Уже тридцать восьмая неделя — роды вот-вот начнутся. Но в голове у неё не пелёнки и распашонки, не бессонные ночи. Только салоны красоты, посиделки с подружками в кафе и планы на новогодний отпуск.
Ольга Сергеевна не понимала. Где же материнский инстинкт? Где это трепетное чувство, которое даже у кошек просыпается перед родами? Но Лена думала только о маникюре и о том, чтобы записать маму в график дежурств с малышом.
— Мам, ты же пока не работаешь, посиди с ребёнком, а я схожу на укладку и сделаю ногти. Хочу же красивой быть на первых фото!
От этих слов Ольге Сергеевне стало не по себе. Дочка, ты рожаешь ребёнка или аксессуар для соцсетей?
Лена замужем уже пять лет. Поженились ещё студентами. Муж у неё хороший, работящий. Живут в своей квартире, взяли в ипотеку с родительской помощью. Долго откладывали детей, строили карьеру. И вот — наконец беременность. Бабушки ликовали. Но оказалось, что будущая мама относится к этому не так, как ожидалось.
Сперва Ольга Сергеевна думала — может, дочь просто боится, потому и отшучивается. Но всё прояснилось, когда она застала Лену за просмотром объявлений нянь… для новорождённого!
— Лена, ты в здравом уме? Какая няня? Первые месяцы мать должна быть с ребёнком! Это же не котёнок, которого можно оставить с чужим человеком!
— Мам, ты просто отстала от жизни. В Европе все так делают. Я тоже человек, хочу жить, а не превращаться в загнанную домохозяйку.
От этих слов у Ольги Сергеевны сердце упало. В её годы рожали рано — в двадцать, в двадцать два. И никто не считал, что дети мешают жить. Наоборот — это и была жизнь. Бежали с работы к ребёнку, не спали ночами, тратили последние рубли на смеси и лекарства. Не было инстаграмов, фотосессий в роддоме. Была любовь, ответственность и настоящее счастье.
Все детские вещи покупали только потому, что Ольга Сергеевна настояла. Вместе со свекровью таскали Лену по магазинам, выбирали коляску, кроватку. Дочь соглашалась, но без интереса — лишь бы от неё отстали. Всё стирали, гладили, складывали — и всё делали бабушки. А Лена… мечтала о новогодней вечеринке.
— Мы с девчонками думали, если всё пройдёт хорошо, сходить первого числа в ресторан. Я же не в тюрьме, в конце концов!
Ольга Сергеевна не выдержала и высказала всё прямо. Что так нельзя. Что материнство — не развлечение, а тяжёлый труд. Что новорождённый — не кукла, с которой можно сделать красивое фото и забыть. Что мать — это не просто кормящая машина, а целый мир для ребёнка.
Но Лена лишь отмахнулась:
— Ты преувеличиваешь, мам. Сейчас всё по-другому. Главное — быть счастливой. А счастливая мама — это ухоженная мама.
Теперь Ольга Сергеевна каждый вечер думает: а может, она что-то упустила? Слишком баловала? Не научила самому важному? Или это просто так теперь — женщины сначала становятся мамами, а взрослеют потом?
Но она верит, что когда Лена увидит своего малыша в роддоме, когда он сожмёт её палец крошечной ладошкой, когда ночью услышит его плач — что-то в ней перевернётся. И салоны красоты отойдут на второй план, а на первом будет этот маленький человечек, для которого она — весь мир.
А пока… Ольга Сергеевна молится. За дочь. За внука. И за то, чтобы в сердце её взрослой девочки проснулось настоящее материнство — не для фотографий, а на всю жизнь.
