«Сын, у тебя будет дом. Но, умоляю, не оставь свою сестру одну. Она больна, ты должен о ней заботиться,» — еле слышно прошептала мать, лёжа в постели.
Дыхание её было прерывистым, каждое слово давалось с трудом. Болезнь съедала её изнутри, оставляя лишь тень той крепкой женщины, какой она была раньше. Дмитрий смотрел на мать и с трудом узнавал в этой иссохшей фигуре ту самую Анастасию Петровну, что когда-то держала на своих плечах весь дом.
«Сын, прошу, не бросай Светлану… Она особенная, но она твоя кровь. Обещай мне…» — мать вдруг сжала его руку так сильно, что Дмитрий даже вздрогнул.
Он невольно перевёл взгляд на сестру. Светлана сидела в угру, качая в руках старую тряпичную куклу и что-то бормоча себе под нос. Ей было уже за сорок, но разум её остался на уровне ребёнка.
У самого Дмитрия жизнь сложилась удачно: свой строительный бизнес, новенький «Лада-Нива», просторная дача под Ростовом. Но в его доме не было места для Светланы. Дети сторонились тётку, а жена, Лариса, и вовсе называла её «ненормальной».
«Мама, ну понимаешь… у меня семья… а Света…» — попытался он выкрутиться, но мать не отпускала его руку.
«Дом отца твоего — твой. А для Светы я оставила трёшку в центре. Оформила всё на неё.»
«Откуда деньги?!» — Дмитрий и Лариса переглянулись, глаза их заблестели.
«Ухаживала за старой соседкой, Марьей Ивановной. Подносила ей обед, лекарства. Добрая была старушка… А перед смертью квартиру мне завещала. Я переписала на Свету. Ты же, Дима, присмотри за ней…»
В ту же ночь Анастасия Петровна умерла.
Светлана будто и не поняла, что мамы больше нет. Дмитрий забрал её к себе и сразу занялся ремонтом в той самой трёшке.
«Зачем ей такая большая квартира? Пусть живёт с нами, а там сдадим,» — бодро сказал он жене.
Лариса сначала не возражала. Света вела себя тихо: целыми днями играла с куклами или перебирала свои вещи. Но её «странности» раздражали. «Сегодня тихая, а завтра — кто знает?», — шептала Лариса мужу.
«Потерпи немного,» — просил Дмитрий. А через полгода, через знакомого нотариуса, переоформил и отцовский дом, и сестрину квартиру на себя. Свету просто уговорил поставить подпись, не объясняя толком, что это за бумаги.
С этого дня для Светланы начался кошмар.
Пока Дмитрий был на работе, Лариса издевалась над ней: обзывала «дурой», запирала в комнате, кормила объедками. Однажды ударила — Света так перепуталась, что описалась.
«Ты ещё и не держишься?! Вон из моего дома!» — орала Лариса, швыряя вещи сестры мужа в чёрный пакет.
«Где Света?» — спросил Дмитрий вечером.
«Ушла! Испугалась, видно!» — фыркнула жена.
Дмитрий промолчал, включил телевизор. «Кстати, жильцов на ту трёшку нашёл.»
Но ночью он не спал. Ворочался, вспоминал мать. Под утро ему приснилось, будто она грозит ему из гроба: «Я же просила тебя, сынок…»
Через два месяца он не выдержал — позвонил крёстной, Татьяне Васильевне.
«Совесть заела, Димка?» — холодно спросила та. «Хорошо, я случайно зашла в ваш старый дом — нашла там Свету. Живёт теперь у меня. Квартира твоя — оставь её себе. Только помни, что ты наделал.»
«Тёть Тань, да ладно…» — буркнул он и бросил трубку.
Света умерла через два месяца — та же болезнь, что и у матери. Дмитрий не пошёл на похороны — «работы много».
Прошло десять лет. Теперь Дмитрий сам прикован к постели. Живёт в одной комнате с Ларисой, но она уже с другим. Дети заглядывают редко, морщатся: «Опять от тебя пахнет стариком…»
Однажды Лариса принесла бумаги:
«Подпиши, надо бизнес переоформить.»
Он подписал. Позже понял — это была дарственная. На дом. На фирму.
Слёзы покатились по его щекам.
«Простите… простите…» — прошептал он в пустую комнату.
