Помню, как давно, в тот холодный московский вечер, я услышала, будто бы издалека, шорох дверной петли. Яна подняла глаза от телефона, а Дмитрий, уже застёгивая куртку, собирался к выходу, не глядя на неё.
К Тихомире, бросил он, почти шепотом. Нужно коечто помочь.
Яна закатила глаза, отложила телефон на столик и спросила:
Не часто ты туда ходишь? Уже сколько раз за эту неделю?
Дмитрий, морщась, отмахнулся рукой.
У неё сломалась машинка, надо посмотреть. Сама Тихомира не справится.
Раздражение подскочило из желудка, как горячая волна, и разлилось по всему телу.
Пускай мастер придёт, Яна встала с дивана. Есть специалисты.
Это дорого, возразил Дмитрий, застёгивая молнию. А я помогу бесплатно. Что в этом плохого?
Дима, ты каждый день там, Яна шагнула к нему. Каждый божий день! То одно, то другое. Когда же это закончится?
Он уже стоял у двери.
Яна, она одна с детьми осталась. Я не могу её бросить. Понимаешь? сказал он, а потом, почти невольно, добавил: А меня ты можешь бросить? Дома ты почти не бываешь!
Не преувеличивай, ответила она. Поговорим, когда вернусь.
Дверь захлопнулась, и в квартире воцарилась тишина. Яна прошла на кухню, где в раковине высилась гора немытой посуды. Открыла кран, сжала губку с моющим средством и, резкими движениями, начала чистить. Тарелка ударилась о край, отдав горький звон.
Прошёл год с того дня, как в автокатастрофе в Москве погиб муж Валиери. Яна тогда жалела Тихомиру: двое малышей, никакой поддержки. Дмитрий и Валиер были друзьями со школы, почти братьями. Конечно, он должен был помочь Яна тогда хорошо это понимала.
Но помощь не прекращалась. Дмитрий будто поселился в квартире Тихомиры: чинил кран, менял лампочки, возил детей в поликлинику, привозил продукты, покупал одежду, оплачивал секции всё за их общие рубли. У них самих детей не было; они жили в тесной однушке, мечтали накопить на большую квартиру, завести ребёнка, но за год всё сэкономленное ушло на нужды чужой семьи.
Яна бросила губку в раковину, пена разлетелась брызгами, оседая на стенах. Это бесило её до предела. По вечерам Яна оставалась одна, а Дмитрий был гдето с Тихомирой, помогая, поддерживая, играя с её детьми. Свою жену он будто забыл.
Она пыталась говорить с ним, но он отмахивался, називая её ревностью выдумку, утверждая, что помогает вдове друга. Друг, однако, уже год как умер. Пора было Тихомире научиться жить одной.
Вечером, около девятого, Дмитрий вернулся. Яна сидела за компьютером, доводя отчёты. Он вошёл, громко прокричал:
Всё починил! Оказалось, шланг был пережат. Дети в восторге! Тимка и Лизка такие весёлые. Мы с ними играли в футбол во дворе, а потом Тихомира накормила блинами со сгущёнкой…
Яна лишь кивнула, слова его превратились в монотонный шум. Он принес кружку чая.
Ты меня слушаешь? спросил он.
Угу, буркнула она.
Да ты вообще не слышишь! обиделся он. Я рассказываю, а ты…
Дим, я работаю, сжала зубы Яна. Нужно доделать отчёт.
Вечно занята, пробормотал он и ушёл.
Слушать имя Валиери, её детей, их совместные игры и блины стало для Яны невыносимо. Казалось, у Тихомиры настоящий дом, а в их квартире лишь ночлег.
Месяцы тянулись бесконечно. Дмитрий часто задерживался у Тихомиры до ночи, возвращаясь усталым, но довольным, рассказывая о помощи, о радостях детей, о благодарных словах Тихомиры. Яна молчала, уже не желая спорить.
Однажды за ужином, когда Яна разогревала магазинные котлеты с гречкой, Дмитрий, ковыряя вилкой, сказал:
У Тихомиры сегодня был борщ, настоящий домашний, со сметаной.
В груди у Яны сжалось.
Я весь день на работе, отвечала она ровно. Нет времени варить борщ.
А Тихомира всё находит, продолжил он. Квартира её всегда чиста, хотя детихлопот, а у неёчистота, она молодец.
Яна положила вилку, аппетит исчез.
И детей сама воспитывает, добавил он, качая головой. Сильна воля.
Яна встала, унесла тарелку в раковину, раздражённость зашкаливала.
С той ночи ссоры только усилились. Дмитрий всё восхвалял Тихомиру: вкусно готовит, чисто убирает, детей воспитывает. Яна взрывалась криками, что устала слушать. Он обижался, уходил, возвращался, и всё повторялось.
Яна начала задерживаться на работе, специально, лишь бы не возвращаться в квартиру, где муж либо отсутствовал, либо говорил только о Валиери. Она работала до поздней ночи, пила кофе в одиночестве, беседовала с коллегами обо всём, лишь бы не говорить о своей жизни.
Вернувшись домой почти после полуночи, она нашла Дмитрия спящим за столом, жующим пельмени.
Дома нечего есть, сказал он, указывая на свою тарелку. Пришлось варить пельмени. А у Тихомиры в холодильнике всегда еда. Котлеты, салаты, супы. А у нас пустота.
Внутри Яны чтото лопнуло, как перетянутая струна. Она шагнула вперёд.
Иди к ней! крикнула она. Раз тебе там так хорошо! Оставь меня!
Дмитрий замер с вилкой в руке, пельмень упал обратно в тарелку.
Яна, ты что? начал он.
Я устала! её голос почти задохнулся от крика. Устала слушать про её борщи, про её детей, про то, какая она молодец! Если ты так стараешься заменить ей друга, возьми на себя роль её мужа! Мне кажется, ты проводишь больше времени там, чем дома! Тебе с Тихомирой лучше? Иди живи с ней!
Он попытался подойти ближе, но она отступила.
Тогда откажись! Прямо сейчас. Скажи, что больше не поедешь к ней. Что мы восстановим семью. Скажи.
Дмитрий молчал, лицо его побелело. Яна увидела в его глазах ответ: он никогда не откажется от Тихомиры.
Всё ясно, сказала она, развернувшись к прихожей, схватила куртку.
Яна, куда? крикнул он, бросаясь вслед.
Переночую у мамы, ответила она, открыв дверь. К утру тебя здесь не будет. Собери вещи и уйди. Надеюсь, у Тихомиры найдётся место для тебя.
Яна, стой! он звал, но она уже выскочила, а дверь хлопнула, отзвуком разбудив весь подъезд.
Вскоре Яна подала на развод. Квартира оставалась её, вещей у Дмитрия было мало; он забрал их в тот же вечер, а ключи оставил на тумбочке в прихожей.
В зале суда было тихо и прохладно. Яна сидела на деревянной скамье, ожидая своей очереди. Против неё Дмитрий, рядом с ним Валиерия с детьми, а Тихомира держала за руку своего мужа. Их пальцы переплелись, Дмитрий покраснел, но не отнёс руку.
Пришло время подписывать документы, ставить печати. Всё закончилось: они уже не были мужем и женой.
Выходя из здания, Яна обернулась. Дмитрий с Валиерией и детьми шёл к машине, он держал девочку за руку, Тихомира несла мальчика на руках выглядели как настоящая семья.
Яна повернула в другую сторону. Внутри не было ни боли, ни обиды лишь облегчение. Она была рада, что ушла вовремя, что не продолжала терзать себя этими отношениями, не ждала окончательного развала.
Она стала свободна. И это было лучшее решение в её жизни. А дальше? А дальше, как даст судьба
