Два букета для мамы
Любимым местом маленького Вани в их квартире была старая запылившаяся шка́фа. Громада темнокоричневой деревянной конструкции стояла в углу родительской комнаты, а тяжёлые дверцы скрипели, будто протестовали против каждого прикосновения крошечных ручек. Ваня засыпал в неё свои простые сокровища плюшевого мишку с оторванным ухом, клоуна в огромном синекрасном колпаке, подаренном мамой на Новый год, и, верно, деревянного коня.
Конь некогда был черным, с гривой цвета вороньих крыльев. Со временем пластик потемнел и порылся от солнца, но грива осталась почти целой, а Ваня поливал её травой, будто бы ухаживал за живым скакуном.
Шкаф был для Вани тайным миром, его Нарнией, где происходили настоящие чудеса: клоун превращался в рыцаря, мчавшегося на верном коне, защищающего прекрасную принцессу от злого мишки. Чем же закончилась победа рыцаряклоуна, Ваня пока не знал, ведь в самые захватывающие моменты его начинала искать бабушка.
Бабушка Тутя внушала мальчику ужас. Её руки были всегда в крошечной пыли, а лицо покрывало морщины, будто бы её высекали после долгой жатвы. Голос её резок, как лай их собаки Рекса, живущей целый год в будке на улице и, наверно, простуженной, поэтому она рычала хрипло и прерывисто.
Ване было жалко Рекса, особенно зимой, когда лютый февральский ветер почти выбивал стекла, а метель покрывала будку сугробом. Однажды в особенно холодную ночь он тихо вышел из дома, в фланелевой ночнушке с мишками и в штанахносках, и полз по сугробу, спасая собаку. На полпути его догнали тревожный голос мамы и грохочущий крик бабушки.
Мама стояла в старом «кепкеклюшке», обернув её на плечо, и, глядя в темноту, громко позвала:
Сынок, Ваня, где ты?
Позади неё отзвуки бабки:
Возвращайся, дурак! Куда ты влез, глупыш! Всё изза твоего «проклятого» папы, такого же «бесполезного»!
«Бесполезный папа» как обычно был не дома, занят тяжёлой работой в удалённой фирме. Ваня лишь смутно понимал, кто такой «дальнобойщик», но знал, что папа приезжает редко, обнимает его, спрашивает «как дела» и сразу же уходит спать.
Бабушка называла его «дальнобаба», а мама, закрывая глаза, успокаивала:
Всё будет, сынок, справимся! Ты моё счастье, уже почти взрослый мальчик. Смотри, что я тебе дала. Этопапин часы. Как у взрослого. Папа вернётся, когда маленькая и большая стрелки встретятся внизу, а в окошке даты будет написано 12. Запомни, не потеряй.
Ваня гордился тем, что у него теперь папины часы, будто бы он уже взрослый. Но ему всё равно было неловко смотреть, как его друг Фёдор радостно подпрыгивает рядом с отцом в воскресное утро, держит удочки: у папы огромный спиннинг, а у Фёдора крошечная удочка и ведёрко, в которое так и не попадает ни одна рыба.
Даже шесть летняя Ангелина, которую Ваня считал «тупой», потому что она ещё не читала, в отличие от него, уже в пять лет мог громко произнести вывески «Аптека» и «Оптика», пусть и не до конца понимая разницу, каждый воскресный день гордо сажалась в белую «ВАЗ2121 Ниву» отца и ехала с ним на базар.
Ваня мечтал, что однажды папа посадит его рядом в огромный грузовик, где он работает, и они отправятся в свои «мужские» дела. Но в те редкие дни, когда папа был дома, он был не к сыну: они с мамой ссорились, мама плакала, бабушка ворчала, папа гремел дверьми и выходил на улицу покурить. Маленький прятался в своей любимой шкафу и плакал, прижав к себе верного мишку. Настоящие мужчины, конечно, не плачут, но ни мишка, ни клоун никому об этом не расскажут это их тайна.
Тот день был мамин день рождения. Ваня мчался домой из двора, когда вдруг остановился. На тротуаре напротив стоял папа, держа за локоть молодую женщину в красном платье. Она смеялась, а в руках папы блестел букет роз такой большой и красивый, что у мальчика перехватило дыхание.
Для мамы! мгновенно всплыло в голове. Сегодня же мамин праздник! Точно для неё! и сердце затрепетало от радости.
Вечером мама с бабушкой накрыли праздничный стол: ароматный паровый картофель, только что вынутый из духовки, прозрачный холодец в маленьких стаканчиках, хрустящие огурцы из погреба и огромный торт, покрытый розовыми кремовыми розами. Правда, не хватило одной розы: Ваня тайком срезал её раньше, чем надо. Когда гости уже сели за стол, вернулся папа. В руках он держал букет но уже не тот. Скромные белые хризантемы, завернутые в серый пакет. Мама засияла, обняла его за шею и, как девочка, рассмеялась от счастья.
Ваня проглотил воздух, уже хотел спросить, куда делись первые цветы, но посмотрел на маму она была так красива в новеньком розовом платье, которое ей чудесно сидело, щеки порозовели, то от радости, то от танцев. И Ваня промолчал.
Позже он сидел в своей тёмной шкафу, среди мишки и клоуна, крутил на запястье папины часы. Когдато такие важные, взрослые, волшебные. Стрелки стояли, как мёртвые. Он несколько раз пытался их завести, но всё было безнадёжно. Слёзы подступили к глазам, но на этот раз он не заплакал. Понял вдруг: плакать зря. Он уже не тот ребёнок, что ждёт папу с дороги.
Ваня положил часы на полку между мишкой и клоуном и тихо захлопнул дверцы шкафа. Теперь в его Нарнии больше не было чудес.
В комнате мама пела полутоном, распаковывая подарки. Ваня подошёл, обнял её за талию и почувствовал, как она дрогнула.
Я с тобой, мама, прошептал он твёрдо. Я всегда с тобой.
