Проходит два года: моя дочь исчезла из моей жизни, а мне уже почти семьдесят
Мою соседку, Галину Петровну, знает весь дом. Ей 68, она живёт одна. Я иногда заглядываю к ней с чемнибудь к чаю просто из доброты. Галина Петровна добрая, интеллигентная женщина, всегда улыбается, любит вспоминать поездки с покойным мужем. О своей семье она говорит редко. И вот перед прошлыми праздниками, когда я прихожу к ней с угощением, она вдруг решается рассказать правду. Тогда я впервые слышу историю, от которой до сих пор сжимается сердце.
Когда я вхожу, Галина Петровна не в настроении. Обычно бодрая, в тот вечер она сидит молча, уставившись в одну точку. Я не задаю вопросов, просто наливаю чай, ставлю вазочку с пряниками и сажусь рядом. Она долго молчит, будто борется с собой. Потом выдыхает:
Два года Ни звонка, ни письма. Пыталась дозвониться номер не существует. Адреса её я не знаю
Она замолкает. Кажется, перед глазами промелькнули годы. И вдруг, словно прорвавшись, Галина Петровна заговорит.
У нас была счастливая семья. Мы с Виктором поженились молодыми, но детей не спешили: сначала хотели пожить для себя. Его работа позволяла путешествовать. Мы много смеялись, обустраивали дом вместе. Он своими руками сделал нам гнёздышко просторную трёшку в центре Новосибирска. Мечта его жизни
Когда родилась дочь, Варвара, Виктор будто ожил. Носил её на руках, читал сказки, каждую минуту посвящал ей. Я смотрела на них и думала: мне больше ничего не надо. Но десять лет назад Виктора не стало. Он долго болел, мы боролись до конца, потратили всё. А потом тишина. Пустота. Как будто сердце вырвали.
После смерти отца Варвара начинает отдаляться. Снимает квартиру, уезжает жить отдельно. Я не спорю взрослая, пусть строит свою жизнь. Она навещает меня, мы общаемся, всё кажется нормальным. Но два года назад она приходит и прямо говорит: хочет взять ипотеку и купить жильё.
Я вздыхаю и честно отвечаю: помочь не могу. От наших с Виктором накоплений почти ничего не осталось всё ушло на лечение. Моей пенсии хватает лишь на коммунальные услуги и лекарства. Тогда она предлагает продать квартиру. «Куплю себе однокомнатную гденибудь за городом, а оставшиеся деньги пойдут тебе на первый взнос», говорит она.
Я не могу. Это не про деньги это про память. Эти стены, каждый уголок Виктор делал сам. Здесь вся моя жизнь. Как я могу отдать всё это? Она кричит, что отец всё делал для неё, что квартира всё равно достанется ей, что я эгоистка. Я пытаюсь объяснить, что хочу, чтобы она просто пришла сюда когданибудь и вспомнила нас Но она не слушает.
Тогда она хлопает дверью и уходит. С тех пор тишина. Ни звонка, ни поздравлений. Позже я случайно узнаю от подруги, что Варвара всё-таки взяла ипотеку и теперь работает на двух работах, без отдыха. Ни семьи, ни детей. Даже подруга её не видела полгода.
А я жду. Каждый день смотрю на телефон, надеюсь. Но он молчит. Номер, видимо, сменён. Наверное, она не хочет меня видеть. Думает, я её предала. Но мне скоро семьдесят. Не знаю, сколько ещё просижу в этой квартире, сколько вечеров проведу у окна в ожидании. И не понимаю, чем же так её обидела.
