ДВА КАПУЧИНО.
— Добрый вечер, Алевтина Петровна! Вам, как всегда, два капучино? — улыбнулась я, с тревогой разглядывая маленькое, изрезанное морщинами, но всё ещё обаятельное лицо запоздавшей гостьи.
— Здравствуй, Светка! Да, как обычно, два капучино. Да уж, будь добра, угоди старухе — ещё и ватрушку, пожалуйста.
Алевтина Петровна прислонила трость к стулу, подавила гримасу боли и с трудом опустилась у окна.
— Мы тут все переживали — что вдруг случилось, что нарушило ваш железный график? Не может быть, чтобы вы забыли, какой сегодня день. Я даже на улицу выбегала — вдруг увижу вас! — сказала я, на секунду отвлёкшись, чтобы дать наставление новой официантке.
— Родная! То, о чём вы подумали, со мной обязательно случится, но когда — одному Богу известно. Не переживай, Светка, всё просто — утром пошла за пенсией, а банкомат карту съел. Пришлось в банк тащиться, новую оформлять, а там очередь! Видно, все бабушки нашего района решили сегодня срочно перевести рубли в доллары! — шутила Алевтина Петровна, но было видно, что устала она изрядно.
Её руки в чёрных кружевных перчатках дрожали, уголки губ опустились, а лицо казалось ещё более бледным и осунувшимся. Да, годы — не радость, увы…
Я работаю администратором в маленькой кофейне в самом сердце уютного Петербурга. Этот город, дорогой моему сердцу, хранит множество тайн, но обо всём по порядку.
Начала я работать с пятнадцати лет — летом на каникулах захотелось маме на новый телефон заработать. Пришла сюда, в эту кофейню, предложила свои услуги. Сначала доверили полы мыть да посуду, а потом, после обучения, перевели в официантки.
После школы поступила в университет на психологический факультет. Учусь заочно, но это не мешает мне «практиковаться» прямо здесь, в кофейне. Именно тут гостям города предлагают напиток, что оживляет усталые души и воскрешает воспоминания, спрятанные в закоулках памяти — там, где тихо и навсегда поселились наши мечты…
Наблюдать за людьми — удивительное занятие! Я всегда стараюсь угадать по лицам, чего хотят гости, чтобы избежать недопониманий и споров.
Клиенты у нас разные — шумные подростки, влюблённые парочки, молодые дамы с кавалерами в возрасте, мамочки с непоседливыми детьми.
Ещё в начале карьеры я познакомилась с одной колоритной парой — о них и хочу рассказать.
Высокий статный седовласый мужчина и женщина вопреки возрасту, цепляющаяся за молодость. Они приходили каждую субботу, несмотря ни на что. В дождь, снег или жару — Алевтина Петровна и Владимир Сергеевич чинно бродили по старым улочкам и неизменно заходили к нам. Это был их ритуал, нарушить который могло разве что апокалипсис.
— Замёрзла, упрямая ты моя и, заодно, соучастница всей моей жизни? Говорил же — зонт бери! Ноги с вечера ломило, а ты твердила — дождя не будет. Ну и кто оказался прав? — с лёгкой усмешкой ворчал Владимир Сергеевич, наблюдая, как Алевтина Петровна, манерно оттопырив мизинец, потягивает кофе.
— И что? Не сахарная — не растаю! — фыркала она.
— А прошлой осенью, помнишь, тоже мне наперекор по лужам топала? Детство, говоришь, вспомнилось? А потом месяц твой бронхит лечили! — кипятился он. — В нашем возрасте надо голову на плечах иметь!
— Ну хватит, дед, ворчать! Всё со мной будет в порядке. Лучше закажи мне ещё ватрушку — уж больно вкусные они тут!
Она, как королева, снисходительно кивала, а он, не отрывая от неё глаз, медленно размешивал сахар в чашке.
С улыбкой Владимир Сергеевич заказывал ей ватрушку и с восторгом смотрел, как она смакует каждый кусочек, закрывая от удовольствия голубые глаза и напевая что-то себе под нос.
— Люблю смотреть, как ты ешь! — говорил он. — У тебя аппетит — загляденье! И как только столько в тебя влезает? После операции я через силу кусок в горло проталкиваю…
Год назад Владимира Сергеевича не стало, но Алевтина Петровна всё так же приходит к нам. Заказывает два капучино, но пьёт только одно. Вторая чашка остаётся нетронутой.
Она садится у окна, мешает сахар и молчит. Выпив кофе, подолгу смотрит на улицу, будто ждёт кого-то. Иногда плачет, вытирая лицо батистовым платочком.
Я знаю — в такие минуты лучше не лезть с вопросами. Пусть остаётся наедине с воспоминаниями — они только её. Прожитые грезы не купишь и не продашь. В памяти, как в калейдоскопе, мелькают картинки, щемящие душу.
Однажды она мне рассказала их историю.
Когда-то стеснительная восемнадцатилетняя Алевтина встретила Владимира в библиотеке. Он пришёл за книгами как раз в тот момент, когда она, взобравшись на лестницу, упала с полки.
— Вы не ушиблись? — спросил он. А я от стыда и боли слова вымолвить не могла! — делилась она. — Подол задрался, ноги голые… а его глаза! В них я утонула с головой! Его голос сводил меня с ума!
Я слушала, боясь пропустить хоть слово.
— Поженились мы через три месяца. Спросишь — почему он? Не объяснить. Просто душа знала — мой человек. И ни разу не пожалела! Бывало всякое, но когда туман рассеивался, я понимала — выбор сделала правильный. Когда болела, он сам надевал мне носки, чай с малиной в постель приносил… Не хватает мне его, Светка. Когда закрываю глаза — слышу его шаги, стук трости. Половины меня нет… Но я верю, что мы встретимся. А пока… надо терпеть и жить без него…
Хозяйка кофейни не раз предлагала не платить, но Алевтина Петровна всегда отказывалась.
— За всё в жизни надо платить.
Вот и сейчас, расплатившись, она медленно вышла, опираясь на трость. Я смотрела ей вслед и плакала… Хочу верить так же крепко, как она.
На столе остались две чашки: одна пустая, другая — полная.
Пока на свете есть такие люди — хочется жить. И любить. Несмотря ни на что. Любить…
