Два букета для мамы
Любимым местом маленького Серёжи Петрова в квартире была старая шкаф-уголок. Огромный тёмнокоричневый гардероб, стоявший в дальнем углу их комнаты с родителями, тяжело открывался массивные дверцы скрипели, словно стонали под тяжестью его крошечных пальчиков. Внутрь мальчишка складывал свои простые сокровища: плюшевого медвежонка с оторванным ухом, клоуна в огромной синяякрасном шапке подарок мамы на Новый год, и, дада, коня.
Конь когдато был чёрным, с роскошной гривой цвета вороновокрасного крыла. С годами черный пластик потрескался и выгорел от солнца, но грива почти полностью сохранилась. Серёжа любил своего коня и часто клал ему травки.
Шкаф был для Серёжи тайным миром, его Нарнией, где происходили настоящие чудеса: клоун становился рыцарем, скачущим на надёжном коне и защищающим прекрасную принцессу от злого медведя. Что же дальше, после победы рыцаряклоуна, мальчик ещё не придумал, а в самые захватывающие моменты игры его уже начинала искать бабушка.
Бабушку Серёжа почемуто боялся. У неё всегда были грязные, запутанные руки (мелкая работа, конечно, пока родители на работе), морщинистое лицо, будто только что вспаханное поле, а голос резкий и громкий, как у их собаки Барса, который целый год живёт в будке на улице и, похоже, простудился, потому что лает хрипло и прерывисто.
Серёже было очень жаль Барса, особенно зимой, когда бешеный февральский ветер чуть не сдул ставни, а метель почти полностью покрывала будку. Однажды особенно холодной ночью малыш тихонько выбрался из дома в фланелевой пижаме с медвежатами и в носках, и пошёл спасать собаку. На полпути его догнали раздражённый голос мамы и разъярённый крик бабушки. Мама стояла в приёмной, в накинутой на плечи куртке, вглядываясь в темноту и крикнула:
Сынок, Серёжа, ты где?
Позади неё орала бабушка:
Возвращайся, сынок! Куда ты забрался, дурачок! Весь в лапах своего бесконечного папы, такого же «потёртого»!
«Потёртый папа», как всегда, был не дома у него «очень важная работа». Серёжа не совсем понимал, кто такой «далёкобой», но, похоже, он важнее самого Серёжи, ведь папа приезжал редко, хлопнул сына по спине, спросил «как дела» и пошёл спать.
Бабушка называла его «далёкобабой», а мама закрывала глаза и говорила:
Ничего, сынок, справимся! Ты моё счастье, уже почти большой мальчишка. Смотри, что я тебе даю. Это папин часы. Как у взрослого. Папа приедет, когда маленькая и большая стрелки встретятся внизу, а в окошке, где дата, будет написано 12. Запомни? Не потеряй.
Серёжа очень гордился тем, что у него есть папин часы, как у взрослого. Но всё равно было неловко смотреть, как его друг Фёдор радостно подпрыгивает рядом с отцом в воскресное утро, держась за удочки: у папы большой спиннинг, у Фёдора маленькая удочка и ведёрко, в которое никогда не попада́ет ни одна рыба.
Даже шестилетняя Ангелика, которую Серёжа, честно говоря, считал недотёпа, потому что она всё ещё не умеет читать, в отличие от него, уже в пять лет уверенно мог читать громко вывески «Аптека» и «Оптика» (хоть и не совсем понимая разницу). Тем не менее, глупая Ангелика каждое воскресенье гордо садилась в белую «Ниву» своего отца и ехала с ним на базар.
Серёжа мечтал, что однажды папа посадит его рядом в большой грузовик, где он работает, и они поедут по мужским делам. Но в те редкие дни, когда папа был дома, ему было не до Серёжи: они с мамой ссорились. Мама плакала, бабушка ругалась, папа грохал дверьми и уходил наружу курить. Малый прятался в своём любимом шкафу и плакал, прижав к себе верного медвежонка. Настоящие мужчины, конечно, не плачут, но ни медвежонок, ни клоун никому об этом не скажут. Пусть это останется их с Серёжей тайной.
Тот день был мамин день рождения. Серёжа мчался домой со двора, когда вдруг остановился. На тротуаре напротив он увидел папу, который держал за локоть молодую женщину в красном платье. Она смеялась, а в его руках светился букет роз такой огромный и красивый, что у мальчика захватило дух.
Для мамы! всплыло в голове. Сегодня же мамин праздник! Точно для неё! и сердце его затрепетало от радости.
Вечером мама с бабушкой накрыли праздничный стол: ароматный картофель только что вынутый из печи, прозрачный желе в стаканчиках, хрустящие огурцы из погреба и огромный торт с розовыми кремовыми розами. Правда, одной розы на торте не хватило: Серёжа не выдержал и украл её чуть раньше, чем надо. Когда гости уже сели за стол, вернулся папа. В руках он держал букет но не тот. Скромные белые хризантемы, завернутые в сероватую бумагу. Мама засияла, обвила его за шею и, как девчонка, смеялась от счастья.
Серёжа вдохнул воздух, уже проглотив слова: хотел спросить, где те первые цветы, куда они делись. Но посмотрел на маму она была так прекрасна в новой розовой шёлковой блузке, которая ей шла как влитая, щеки румянились от радости или от танцев. И Серёжа промолчал.
Позже он сидел в своей тёмной шкафу, среди медвежонка и клоуна, и крутил на запястье папин часы. Когдато такие важные, взрослые, волшебные. Стрелки стояли, как безжизненные. Он несколько раз постукивал, но всё было напрасно. Слёзы подступили к глазам, но на этот раз он не заплакал. Вдруг стало ясно: плакать зря. Он уже не тот маленький мальчик, который ждёт папу с дороги.
Сергей положил часы на полку между медвежонком и клоуном и тихо закрыл дверцы шкафа. Теперь в его Нарнии больше нет чудес.
В комнате мама пела полупоголосу, распаковывая подарки. Серёжа подошёл, обнял её за талию и почувствовал, как она дрогнула.
Я с тобой, мама, сказал тихо, но твёрдо. Я всегда с тобой.
