Семён Петров никогда не баловал подарками свою супругу Марину, с которой прожил душа в душу двадцать лет. Да и повода не находилось. Познакомились они на деревенской посиделке, а через месяц уже сыграли свадьбу.
Да и ухаживания были короткими – без цветов и подношений. Приезжал он к ней в село, свистел под окнами. Она выбегала, и сидели до полуночи на лавочке у калитки, перебрасываясь редкими словами.
Первый раз поцеловал уже после того, как посватался. Сыграли свадьбу – и закрутилась жизнь с её хлопотами. Семён оказался рачительным хозяином – скотины держал видимо-невидимо. Марина тоже старалась – огород у неё был загляденье. Потом пошли дети – пелёнки, распашонки, болезни… Какие уж тут подарки? Лишь бы на ногах держаться. Праздники отмечали скромно, без особых излишеств. Так и текла их жизнь – незаметная, трудовая, зато спокойная и надёжная.
Однажды поехал Семён с соседом на базар перед Восьмым марта – картошку да сало продавать. Погреб вскрыл, отобрал лишнее – пусть не пропадает. Да и сало – скоро кабанчика резать, свежее будет. Стоит Семён на морозце, торгуется. Народ разбирает товар на ура – сало разлетелось, картошку расхватали, словно золотую. «Неплохо заработал», – подумал он, – «Маринка обрадуется».
Забросил мешки в соседский УАЗик и пошёл по магазинам – хозяйка гостинцев просила. По старой привычке зашёл в забегаловку «промочить» удачную торговлю. Не пьяница он, но верил: если не выпить за удачу, в следующий раз не повезёт. Приняв положенную стопку, пошёл по улице в приподнятом настроении. Вдруг взгляд его зацепила молодая парочка у витрины. Девчонка – кровь с молоком, рядом парнишка, видно, совсем недавно женились.
– Оль, пошли уже, чего уставилась на это платье? – говорил парень.
– Саш, гляди какое чудо! Как раз мой размер!
– Да ну, ерунда какая-то.
– Дурак, это же ретро-стиль! Подари мне на Восьмое марта, а?
– Оль, ну ты же знаешь – деньги кончаются. Куплю сейчас – потом месяц на хлебе с водой сидеть будем.
– Прорвёмся! Ну пожалуйста! Год уже женаты, а ты мне даже на Новый год ничего не подарил.
Парень развёл руками, заметив взгляд Семёна: мол, понимаешь, братан, с бабами не поспоришь. Вскоре они вышли из магазина – Олька сияла, прижимаясь к мужу. Семён задумался, глядя на платье в витрине. Простое, в цветочек – точь-в-точь как сарафан, в котором Марина ходила на их первые свидания. Что-то ёкнуло в груди – то ли молодость вспомнил, то ли себя в той паре узнал. И вдруг осенило: «А я ведь Марине за двадцать лет ни разу не подарил ничего. Всё некогда было, да и баловством казалось. А вон видишь – Сашка готов на хлебе сидеть, лишь бы жену порадовать. Значит, любит по-настоящему. А я-то? До свадьбы казалось, любил. А потом всё стёрлось, за буднями…»
Решительно зашёл в магазин. Продавщица-девчушка встретила:
– Чем могу помочь?
– Дочка, нужно вон то платье, что в витрине.
– О, это последний писк моды! Вашей дочке понравится!
– Это не дочке, – хмуро буркнул Семён, – жене беру.
Услышав цену, охнул – сумма заоблачная. Продавщица стала объяснять, что платье от известного модельера. Семён вспомнил сияющее лицо Ольки – и махнул рукой: «Заворачивай».
По дороге домой сосед хвастался выручкой. Семён отмалчивался. Дома Марина ещё не вернулась с фермы. Он покормил скотину, убрал навоз – работает, а на душе скребёт. Вроде хорошее дело сделал, а не по себе.
Вошла Марина – усталая, замёрзшая. Увидела мужа за столом:
– Чего расселся? Как съездил?
– Нормально. Деньги вот.
– Мало что-то… Проторговался?
– Да нет… Остальные – вон в пакете.
Марина вынула платье, глаза округлились:
– Это… кому?
– Тебе, – смутился Семён, – на Восьмое марта.
– Мне?! – не поверила она, потом засмеялась сквозь слёзы и убежала в спальню.
Через десять минут вышла вся в слезах:
– Не сходится! Располнела я за эти годы…
– Как же так? – растерялся Семён. – Помню, такое же на тебе было, когда мы на лавочке сидели…
– Дурачок, – всхлипнула Марина, – двадцать лет прошло!
Они засиделись до темноты, вспоминая молодость. Вбежала старшая дочь Катя:
– Что в темноте сидите? – включила свет и увидела платье. – Ой! Это ж новинка сезона! Кому?!
Марина улыбнулась:
– Тебе, сорванцу. Папа на праздник привёз.
Катя завизжала от восторга, надела платье и убежала к подружкам хвастаться.
Наутро Марина разбудила его нежным: «Вставай, Сёменка». Глядела на него так, будто снова стала той девчонкой с лавочки у калитки.
– С праздником, женушка, – пробормотал он, смущаясь.
– Ты мне вчера праздник подарил, – прошептала она.
За завтраком сидели, как в молодости – легко и душевно. Дай Бог, чтобы таких дней в их жизни было ещё много.
