Ей, Марине, было тридцать два, а её двенадцать-летняя дочь только что вышла замуж за её нового мужа, двадцатидвухлетнего. Двенадцать лет ей, двадцать два ему, а матери тридцать два. Вчера он стал мужем её матери. О случившемся они рассказали ей лишь сегодня.
Девочка заперлась в своей комнате и не выходила весь день. Её звали, мать подходила к двери, предлагала вместе смотреть кино, ехать в парк гулять, навести друзей. Ответа не было. Лёжа на диване, она сначала плакала, потом заснула. Позже смотрела в потолок, будто окаменовав. К вечеру голод заставил её выйти.
Потребовались годы, чтобы привыкнуть к новому порядку. Каждое слово матери она воспринимала с недоверием, с презрением смотрела на них вместе, грубила, злорадствовала, ненавидела. Тётя пыталась поговорить, но та не слушала. Часто думала о побеге. Однажды сбежала, спрятавшись в соседском доме, сидела на ступенях чердака, пока холод не погнал её к тёте.
Когда мать пришла за ней, девочка уже согрелась и поела. Руки матери слегка дрожали, глаза были полны слёз. Она пришла одна.
Домой вернулись на такси. Дочь смотрела на профиль матери она казалась старухой. А он был красив. Потом он таинственно исчез на месяц. Девочка не спрашивала, мать молчала, но дома стало как раньше. Только они вдвоём. Постепенно они сблизились, и дочь успокоилась.
Но потом он вернулся. Молодой муж матери. Девочка привыкла, понимая, что теперь он часть их жизни. В восемнадцать, за обедом, она подала ему нож, намеренно задержав его руку. Взглянула прямо в глаза он не отвечал. Мать побледнела, опустив голову. Обед закончился в тишине.
В другой раз, когда матери не было, она подошла к нему, прижав лоб к его спине, затаив дыхание. Он замер, потом повернулся, мягко отстранил, взял за плечи и сказал не дурить. Она зарыдала: «Зачем? Что в ней? Она старая, в морщиках, разве не видишь? Зачем тебе старая?»
Он принёс воды, усадил в кресло, накрыл пледом и вышел, хлопнув дверью. Она рыдала, понимая надо уходить, в общагу или на съёмную квартирку. Её отшвырнули, как котёнка. Унизили.
Он был так прекрасен. Она грезила им. Он не приходил, мать молчала. Они бродили по дому, как тени.
Через несколько дней он вернулся. Матери не было, дочь одна пила чай на кухне. Когда он сел напротив, сердце оборвалось. Он устало сказал: «Я люблю твою мать. Смирись. Это не изменится, хватит мучить себя.» Нот взгляда не отвел.
Ночь она пролежала с глазуми насухо, а утром застала их целующимися на кухне. Её стошнило.
Она нашла место в общаге. Мать звала обратно, потом дала денег на съёмную квартиру.
В двадцать пять (ему тридцать пять, матери сорок пять) отношения почти наладились. Она приходила в дом, они обедали, смеялись. Тётя вздохнула: «Слава, ты повзрослела». Мать светилась счастливой, муж оставался красив. Очень. Она ловила себя на сравнении ухажёв с ним и злилась.
Потом случился роман с женатой. Он не собирался бросать супругу. Она ждала у работы, плакала. Не хотела быть тайной. Больно, горь. Он возил её на море, дарил подарки, спрашивал, неужели мало? Ей же не нужны были гостинцы а брак, дети. Обычно он скучал.
Она качала головой. Вспоминала мать с мужем на кухне и себя, бегущую в туалет. Не понимала, что жизнь вдвоём может быть иной. Тихая. Настоящая.
Тот год был буйным. Дома она бывало. Видела мать в кафе, заходила. Та по-прежнему следила за собой, похудев. Он был очарователен. Теперь, став взрослой, дошли масштабы материнской любви.
В двадцать восемь (ему тридцать восемь, матери сорок восемь) нашла работу в другом городе уехала. Вернее, искала её, чтобы сбежать от измождевшего прошлого.
Прижилась. Даже завела роман с коллегой холост, мил. Казалось, пора замуж, заводить детей.
Муж матери приехал по делам. Обедали. Она радовалась, рассказала о новой жизни. Потом заметила его руки и захотела, чтобы он обнял.
Он замолчал, подбирая слова. Но сказал: «Люблю тебя, капризную. Понимаю твою боль. Но мы друзья, можешь на меня положиться.»
Она засмеялась: «Чего ты хочешь?»
Позже он позвонил мать больна, ждёт. Дома мать успокоила: «Приезжай позже, всё хорошо». И в конце неожиданно: «Простишь меня? За него? Я знала, что ты любишь. Жалею, как это вышло.»
Он перезвонил срочно в больницу. Через два дня она приехала. Но не успела. В коридоре он стоял, глядя в окно. Красивый. Пустой.
Похоронив, она бродила по квартире. Перебирала вещи, мыла чистую посуду, заваривала чай. Стекла сияли.
Он приходил поздно, ужинал в тишине, исчезал в комнате.
Однажды, в его отсутствие, она зашла туда. Запах духов матери схватил за грудь. Фотографии на тумбе, стенах, кровати. Она резко закрыла дверь.
Так и не поняла их любви. И уже не поймёт.
