Я сказала ей: «Хоть бы совесть зашевелилась — помыла бы разок за собой тарелки». А сын в ответ заявил, что я его семью разваливаю.
Мне было всего двадцать два, когда муж нас кинул. На руках — двухлетний сын. Ванюша. Видно, его тяготило быть главным семьи — зарабатывать, обеспечивать, о других думать. А ему хотелось лёгкой жизни, гулянок, девушек помоложе. Вот и смылся. Просто не вернулся однажды домой. Каким бы он ни был — вдвоём всё же проще. А тут всё на меня свалилось.
Ваня пошёл в садик, а я — на работу. День за днём. Бывало, приползала домой без сил. Но в доме — чистота, еда на плите, ребёнок — ухоженный, сытый, в отглаженной одежде. Так меня мать учила. Наше поколение другим.
Признаю, Ваню избаловала. В двадцать пять он и яичницу-то пожарить не может. Всё за него делала. Потом он женился. Я даже обрадовалась: пусть теперь жена о нём заботится. А я наконец заживу для себя. Может, подрабатывать начну или просто отдохну после стольких лет. Но не тут-то было.
Иван заявил: «Мам, мы с Аней поживём у тебя, пока не разберёмся». Ну что ж, пустила. Молодые, пусть поживут. Аня будет готовить, убирать, стирать, как положено жене. Потерплю. Только вышло совсем наоборот.
Аня оказалась… скажем мягко, не хлопотунья. Не убирает, не моет, не стирает — ни свои вещи, ни Ванины. Даже кружку за собой не сполоснёт. Три месяца я жила, как в студенческой общаге — только график дежурств не составляла. Готовила на троих, убиралась, мыла, выносила мусор. А они? Аня целыми днями в телефоне копалась или с подружками тусовалась. Ваня работал, а она — бездельничала.
Прихожу после смены — хаос. В раковине гора посуды, на столе крошки, на полу волосы. В холодильнике — пусто. Ни щей, ни супа, даже яичницы. Всё на мне: сбегай в магазин, купи, приготовь, потом ещё и убери за всеми.
Так и шло неделями. Как-то раз Аня подошла ко мне на кухне, когда я посуду мыла, и поставила в раковину грязную тарелку. Старую, с засохшими остатками, мухами вьётся. Видно, не один день в её комнате провалялась. Терпение лопнуло.
Сказала: «Аня, если в тебе хоть капля совести есть — помой посуду. Хоть раз. Я не прислуга. Я работаю, устаю. Ты молодая, здоровая, взрослая девка. Что сложного — тарелку свою помыть?»
И знаете, что она сделала? На следующий день съехали. Сняли квартиру и ушли, даже не попрощались. А Ваня потом заявил: «Ты мне семью рушишь. Тебе всё не так. Вечно придираешься». Я?! Я, которая их кормила, убирала, стирала, терпела их лень месяцами?
Теперь не лезу. В моём доме чистота и тишина. Забочусь только о себе. Какое счастье — прийти домой и не видеть сковородки с пригоревшей едой. Нынешняя молодёжь трудом не пахнет. Всё на блюдечке подавай. А уважения — и в помине нет.
