— Мама, ты совсем рехнулась?!
Слова дочери ударили Лидию, будто под дых. Больно. Она молча продолжила чистить картошку.
— На нас уже пальцами показывают! Мать загуляла — ну ладно бы отец, он мужик, но ты! Женщина! Хранительница очага! Тебе не стыдно?!
Слеза скатилась по щеке, за ней вторая… Скоро слёзы капали беспрестанно, а дочь бушевала.
Константин, муж Лидии, сидел на стуле, плечи опущены, губа выпячена.
— У папы же здоровье ни к чёрту! Ты что творишь?! Ему уход нужен! — Костя всхлипнул. — Разве так поступают? Мам? Он тебе всю молодость отдал, ребёнка вы вместе вырастили, а теперь что? Как только заболел — хвостом закрутила? Ну уж нет, дорогая, так не делается…
— А как делается? — спросила Лидия.
— Что?! Да ты издеваешься?! Пап, смотри, она издевается!
— Тань, будто я тебе не мать, а злейший враг… Ах, как за отца-то всполошилась…
— Мама! Да что ты выдумываешь?! Что за сиротские потуги?! Всё, хватит! Сейчас бабушке позвоню — пусть с тобой разбирается! Позорище!
— Представляешь, — оборачивается к отцу Таня, — иду я из института, а они… по аллее, под ручку… он ей стихи читает, наверное, сам сочинил, да, мам? Про любовь, поди?
— Злая ты, Таня… Злая и глупая. Молодая ещё…
— Ни капли раскаяния! Всё, звоню бабушкам, обеим! Пусть приходят и разбираются — у нас с папой сил больше нет!
Лидия молча распрямилась, разгладила складки на халате, стряхнула невидимые пылинки. Встала.
— Ладно, родные мои… пойду я.
— Куда, Лидка?
— Ухожу от тебя, Костя…
— Как это «ухожу»?! Куда?! А я?! А я как?!
Дочь в этот момент яростно что-то выкрикивала в телефон.
— Та-а-ань! — завопил Костя, будто по покойнику. — Татьяна-а-а!
— Что?! Что, пап? Спина? Где болит?!
— Ой… ой… Тань… она… мать… уходит сказала…
— Как уходит?! Куда?! Мам, ты с ума сошла на старости лет?!
Лидия усмехнулась. Аккуратно складывала вещи в чемодан.
Она уже собиралась уйти, но Костя заболел — обострился остеохондроз. Ох, как он страдал, как стонал…
— Лида… у меня, кажись, грыжа…
— МРТ ничего не показало.
— Да что они там понимают, эти врачи! Они специально сначала не говорят!
— Да? И зачем?
— Ну… чтобы потом денег побольше содрать! У Петровича с работы так же было — остеохондроз, мази, таблетки, а потом — бац! Грыжа! Да ещё какая-то страшная, название такое…
Лидия тогда промолчала. Не ушла. Не смогла бросить бедолагу.
А теперь…
— Сколько той жизни-то осталось, Лид? — слышит она голос подруги Алёны. — Ты как раб на галерах пашешь на них. Что хорошего тебе Костя принёс? Ни-че-го! — Алёна хлопнула ладонью по столу. — Всю молодость гулял! Как кобель! Даже эту… парикмахершу… как её…
— Милку.
— Точно, Милка! Как корова на шоколадке! Таскал её, вспомни! Ты на двух работах, ещё подрабатываешь, а Костя на диване. Костеньке в санаторий надо — спина болит! Костя летит на море, а Лида — сначала к свекрови, потом к маме! А то, что у тебя в сорок лет ногу волочишь — это нормально, да?
— Ну, Алёна… — оправдывалась Лидия, — Костя же…
— Что «Костя»? Из другого теста слеплен? Ааа… ну да, он же мужик — священная корова! Глянь на других — жилы рвут, чтобы семья не нуждалась. А у вас наоборот — ты горбатишься, а этот… приспособленец.
— Алёна… — робко посмотрела Лидия. — Можно вопрос? Ты будто Костика не любишь… будто он тебе что-то сделал. Всегда стороной обходишь, на праздниках не собираемся…
Спросила и сжалась — вдруг Алёна признается, что между ними что-то было…
— Ладно, скажу…
Лидия напряглась.
— Да не за что мне твоего сморчка любить, понимаешь?! Всю жизнь помню, как его липкие ручонки по мне ползали! Ты ж помнишь, я в молодости спала как убитая.
Мы тогда его день рождения на даче отмечали, я перебрала и уснула. Проснулась — дышать не могу. Этот гад рот мне лапой закрыл, а второй рукой… в лифчик полез!
Как я вывернулась — лицо ему исцарапала! Ты наверное не помнишь — он тогда на кота спихнул, чужого…
А самое мерзкое? Его мамаша на соседней кровати лежала и ВСЁ ВИДЕЛА! А потом мне заявила, что я сама виновата, Костеньку соблазняла!
Я пригрозила тебе рассказать, а она рассмеялась: «Никуда ты не денешься! Если рыпнешься — скажу, что это ты к нему в штаны лезла!»
Вот я тогда и свалила. Не хотела твою семью рушить — ты ведь так радовалась, что у тебя есть Костик…
Лидия молчала.
Неужели правда? Подруга столько лет терпела…
Пелена с глаз медленно спадала. Лидия видела, как другие женщины живут. Они действительно были замужем.
— Ой, мне с Витей (Петей, Серёжей) посоветоваться надо! — говорили знакомые.
Они хвастались подарками, совместными фото. А у Лидии раз в год — общее фото на день рождения Кости.
Она попыталась вспомнить, что Костя ей дарил…
Ах да! Пылесос. Мантоварку (потому что Костя любит манты). Духи… которые у свекрови в серванте пылились.
На 8 марта — три тюльпана и веточку мимозы. На день рождения — одну розу…
«Как же так вышло? — подумала Лидия. — Вроде как жизнь проспала».
Алёна выразилась жестче:
— Лид, а ты свежие заготовки когда-нибудь ела?
— Как это?
— Ну, не прошлогодние, а новые?
— Да мы ещё старые не доели… — осеклась Лидия.
Потом пришла к подруге — не жаловаться, просто выговориться.
— Миш, на рыбалку поедешь? — спросила Алёна мужа.А через год Лида смеялась, глядя на свои фотографии с гор, где она, наконец, побывала не в одиночку, а с новыми друзьями, которые ценили её не за заботу, а просто за то, что она есть.
